УШЕДШИЕ (№ 109 НОЯБРЬ ДЕКАБРЬ 1973 г.)
● Поступления в Казачий Союз во Франции. — ПОСТУПЛЕНИЯ НА СОЗДАНИЕ ПАМЯТНИКА КАЗАКАМ НА КАЗАЧЬЕМ УЧАСТКЕ И РУССКОМ КЛАДБИЩЕ В С. ЖЕНЕВЬЕВ: Н. Бартенев — 50 франков, Г. И. Звонарев — 50 франков, И. М. Столетов — 10 долл., А.А. Ретивов — 100 фр., Т.К. Шпынев ( 3-ий взнос) — 20 фр., М. А. Петров — 50 фр., П.Я. Волков — 80 фр., Б.В. Прянишников — 5 долл., П.Ф. Шетковский — 30 фр., Е.В. Май в память брата сотника А.А. Мая Калмыцкого Дзюнгарского полка, убитого под Воронежом — 50 фр., С.А. Жаров — 10 долл., С.Ф. Кауров — 700 фр., В.Г. Улитин — 10 долл., И.Е. Захарин — 5000 фр.
Все мы становимся старыми и, чем больше стареем, тем с большим удовольствием вспоминаем наше детство и юношество. Студенческая пора, несмотря на постоянные недостатки, теперь кажется нам лучшими годами жизни. 1925-1928 годы, так называемого «НЭП’а», когда Россия за короткое время расцвела благодаря свободе частной торговли и мелкой промышленности. Все можно было купить, но… конечно для этого нужны были деньги.
(Весна и лето 1931 года)
Дакар начала 30-х годов мало походил на столичный город, в европейском понятии этого слова: улиц с асфальтовыми мостовыми было мало, как и двухэтажных домов. В коммерческих кварталах было тесно, грязновато и многолюдно. В них, наряду с магазинами европейского скромного облика или типа «колониальных контор», попадались простые жилые дома; там часто ютилась туземная беднота. Эти представители местного населения хорошо знали свои права и привилегии граждан Французской Республики, а главное, цену квадратного метра земли, поднимавшуюся с каждым годом. Поэтому «выкурить» их из этих кварталов было очень трудно и обходилось дорого. Ближе к окраинам, город переходил в настоящую деревню, с немощенными пыльными улицами, земляными и деревянными постройками под соломенной крышей, бойкой уличной торговлей, с непривлекательными сильными запахами разного происхождения.
А случилось это много лет назад. В 1924 году.
Плавал я тогда рулевым на американском пароходе по линии Нью-Йорк — Марсель — Барселона. Возвращаясь в Нью-Йорк, перед входом в Гибралтар, нередко заходили в Суету на африканском берегу для пополнения топлива — нефти. Город этот являлся главной штаб-квартирой Испанского Иностранного Легиона. Обычно стояли мы там недолго.
Это было давно — более ста лет тому назад. Наступал 1846 год, позже известный под названием «голодного, дранного». В январе погода была переменчива, днем пригреет, оттает снег, а ночью заледенеет, да снова снег. Днем оттепель, а ночью все замерзает, и так постелено ледочная кора в степи достигла не менее четырех вершков.
В классах, в дортуарах, а главное в гардеробных у бельевых царил безпорядок. Всюду фигурки институток, в зеленых, бордовых, голубых платьях, все в белых передниках и пелеринках. Ведь нас здесь в Новочеркасском Институте несколько Институтов, здесь и Смольный и Харьковский. В данное время среди опустевших парт в классах, в дортуарах с оголенными кроватями и в бельевой, среди хаоса зашиваемых тюков, мы слонялись, неуклюже помогая заведующим складывать вещи — институтское добро. С минуты на минуту нас должны были эвакуировать. Среди собиравшихся группами институток передавались самые невероятные слухи, что большевицкая армия уже под Новочеркасском, что нас эвакуируют, а потом бросят неизвестно где… Кто был безшабашнее, те из драмы делали водевиль, а кто робче или кто хлебнул горя от большевиков, те нервничали, тем более, что почти все были разлучены с родными. Ну хорошо! — Эвакуируют, но куда? И когда и где встретимся с родными?
От редакции. — В большой ежедневном парижской газете «Фигаро» от 27 марта с. г. был помещен под таким заглавием репортаж французского журналиста Робера Лаконтра о посещении им Кубани. Подзаголовки его очерка: «Слабости коллективного земледелия», «Тысячи машин стоят из-за отсутствия запасных частей», «Вероятная реформа (преобразование) сельского хозяйства».
(Из главы 18-ой книги Г.П. Климова «Крылья холопа»).
1921 год. В то время я был еще совсем ребенком. Пожалуй единственное воспоминание, врезавшееся мне в память. — это галки. В освещенной керосиновой лампой комнате по полу прыгают галки. Одна из них неловко волочит за собой по полу крыло, капли крови тянутся вслед. Мигает пламя лампы, таинственные темные углы, а на полу бедные жалкие галки.