Осталось позади теплое приятное лето с часто непосильно тяжелой повседневной работой, когда как говорилось, «день год кормит». Эта житейская мудрость о многом напоминала казакам хлеборобам-земледельцам, черпающим свое благополучие из земли. «Часто не досыпали, иногда не доедали, но и зима теперь не страшна: амбары полные зерна, кладовые набиты до отказа».
Осенью работы меньше — полуотдых. Подводятся итоги и строятся планы на продолжительную зиму, полную своеобразных особенностей. Появление первого снега встречается с восторгом. Постепенно зима вступает в свои права: речки сковываются льдом, толстый слой снега покрывает сплошь землю Запрятаны возы в сараи и заменены санями. Зимние дни короткие и холодные, а вечера и ночи тем более. Однако ни холод, ни снег, не могут удержать молодежь, чтобы не собираться на улице. Точно против нашего дома три хохлушки работницы у богатых казаков по своему обычаю заголосили украинскую песню:
К этому времени появились и молодые казаки, готовые по привычке атаковать грудистых, смазливых хохлушек. «Хлопци… Хлопци…» Смех… Крик… Словно ветром все смелось, чтобы через несколько минут снова появиться. Таков неписанный закон молодости…
Спешно заканчивается привычная текущая работа: уборка скота, вносится необходимое количество дров, угля, воды и каждый спешит в теплый курень с заманчиво приятным запахом жирного борща, пирогов и других прелестей простой, но здоровой кухни. После плотной вечери все как будто посоловели и крутятся около чугунка, накаленного углем-антрацитом до красна. Тепло. Кажется никто не собирается покидать уютную кухню. Только бабушка Фекла как будто ни с того, ни с сего вдруг стала напячивать на себя теплую шубку. «Куда это Вы в такой холод?» — спросил брат. «На кудыкину…, научись сначала разговаривать со старыми людьми, а потом спрашивай; чему вас в школе учат… куда, куда!» Брат, зная нравы 80-летней бабушки, поспешил исправиться: «где это вы идете бабушка?» «Вот так бы и говорил. Сразу видно, что не даром отец деньги тратил… Будет из тебя толк, Саня. Может псаломщиком будешь». «Что псаломщиком, священником буду, если захочу». «Был бы ты в попах, да трошки пропах», — отрезала бабушка. Все рассмеялись…
Скрипнула дверь и бабушка в валенках, обшитых кожей, вооруженная клюкой медленно вышла со двора и направилась по дороге к мельнице.
Водяная мельница на речке Ольховой в расстоянии приблизительно версты от нашего двора. Держал ее уже много лет хохол Вакул — серьезный и знающий свое дело старик. Жену его называли Вакулиха. Жили они в доме из двух больших комнат тут же во дворе при мельнице. Они имели трех девочек в возрасте 8, 10 и 12 лет. Однажды в Воскресенье зимой родители решили пойти в церковь. Рано встали, хорошо натопили чугунок, наполнили углем и трошки при закрыли трубу, чтобы теплота не уходила, и пошли к обедне. А когда вернулись домой, то нашли всех детей умершими от газа…. Сам отец сразу как-то осунулся и побелел как лунь, а Вакулиха почти потеряла рассудок. К ней то теперь и направилась бабушка. А когда у бабушки спрашивали: «Что вы там делаете?» — то отвечала, — «поясницы греем».
Однажды мы с братом и соседом Власом решили ПОДГЛЯДЕТЬ. Пошли. Вошли на широкий двор. Дед в мельнице при свете каганца и вооружившись зубилом и молотком острит камень и мурлычет себе под нос:
«Ладно пусть занимается своею Настею, а мы посмотрим, что делают бабки», — со смехом говорит Влас. Потихоньку подошли к окну дома со стороны огородника. Прислушались… Слышен разговор нескольких бабок. Ставня плотно закрывает окно и подперта колом, но сквозь трещину одним глазом кое-что видно… Посмотрел брат… и скривился от смеха… что? Посмотрите… Заглянул один, другой… Еле удерживаемся от смеха. Что они делают? Разве не видишь? Стоят вокруг чугунка, приподняв юбки до пояса, греются… Большая чистая комната освещена высоко висящей лампой. Большой стол покрыт чистой белой скатертью. В углу комнаты накаленный до красна чугунок. Видимо в комнате жарко. Сама хозяйка, приподняв юбку до колен и широко небрежно расставив сухие старческие ноги, в одной клетчатой кофточке, вся раскрасневшаяся, сидит на табуретке. Гости в количестве трех, греют поясницы. Вот наша сухая как тарань бабушка, приподняв до пояса юбку, согнувшись коромыслом, выставила свои телеса против печки. Стоит неподвижно. С другой стороны печки бабка Анна, худая, длинная как жердь, скривив голову на бок, скребет с удовольствием мягкие части своего худого тела. А точно против нашего окна дородная Акимиха выставила свое грешное покрасневшее тело… «Направила пушку на нас… Круглая как гарбуз… Блестит как зеркало!..» — со смехом замечает брат…
Нашему любопытству, казалось, не было конца. Мы решили потихоньку отодвинуть кол и приоткрыть ставню. Это было началом катастрофы. Примерзшая ставня приоткрылась издав сильный шум, заставив бабок насторожиться. «Ох, бабочки, кто-то смотрит!» Пробудившаясь от дремоты высокая бабка Анна головой сильно толкнула трубу чугунка. Труба отделилась и дым с огнем вырвался наружу… «Горим… Горим!..»
Нам ничего не оставалось после этого, как скорее удирать домой. Наши шалости стали известны родителям, за что нам и пришлось жестоко поплатиться: нам тоже нагрели поясницы и под поясницами.
М. А. Петров
© “Родимый Край” №117 ИЮЛЬ – АВГУСТ 1975 г.
(Вашего голоса не хватает)
Loading ...Читайте также: