РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

— «Что такое казачество?» Попробуйте задать этот вопрос. Многие будут в затруд­нении и не смогут ответить ясно и опреде­ленно, остальные же дадут самые различ­ные, разнородные, по существу, ответы. Каждый будет смотреть на казачество со своей точки зрения и, в зависимости от своих чувств станет награждать его то положи­тельными, то отрицательными качествами.

— «Казачество — самостоятельный народ, особая нация», не задумываясь скажет ка­зак с самостийным уклоном. Противополож­ностью столь широкого определения будет узкий взгляд военного специалиста: — «Ка­зачество — самая лучшая, легкая конница». А дальше на вас посыпятся такие неожидан­ные и противоречивые ответы, что только останется развести руками.

— «Анархисты и революционеры»…

— «Оплот самодержавия, верные слуги Государевы»…

— «Бунтари и разбойники»…

— «Охранители порядка, стоящие на страже государственности»…

— «Нагаечники, холопы черной реак­ции»…

— «Самые настоящие демократы, нося­щие идеи демократии в крови»…

— «Воры, грабители и бездельники»…

— «Крепкий хозяйственный элемент, сво­им отличительным трудолюбием, добивший­ся степени зажиточности»…

Разобраться в этой разноречивости не так легко и неудивительно поэтому, что о каза­честве было довольно смутное представление не только за границей, но и в самой России.

На самом же деле, в этом кажущемся разнообразии и противоречии ответов, ничего удивительного нет.

Во-первых, казачество — многогранно. А каждая грань его, благодаря присущей каза­честву действенности и силы порыва, при­обретает такой блеск, что как будто бы за­слоняет собою другие стороны.

Во-вторых, казачество не есть застывшая в неподвижности масса. Казачество — жи­вой организм, который не только растет и развивается, но и движется, к тому же ско­рость его движения исключительно велика. Казачество чутко к веянию эпохи, оно быс­тро улавливает требование века и, приспосо­бляясь к обстоятельствам, легко меняет фор­мы. Вот почему, при знакомстве с казачест­вом нельзя забывать о факторе времени. На­до всегда уточнять о каком периоде идет речь, ведь казачество 17-го века совсем не похоже на казачество 18-го, 19-го, а тем бо­лее нашего 20-го века. Обыкновенно об этом обстоятельстве всегда забывают, а отсюда происходят все досадные недоразумения и кажущиеся противоречия, порождающие массу неразрешенных и бесполезных споров.

Но, констатировав и утверждая перемен­чивость форм, т. е. самого облика казачества, необходимо признать, что в казачестве име­ется что-то, что никогда не меняется, что всегда остается постоянным. Это его внутрен­няя сущность, его душа.

Познать, а тем более понять казачество, может только тот, кто, не увлекаясь внеш­ними формами, как бы очаровательны они не были, постарается проникнуть в самую глубь и заглянет в душу казачества. К со­жалению, этого никто и никогда не делает. Обычно, касаясь казачества, всегда говорят то об его истории, то о быте, о казачьем во­енном искусстве, о гражданских формах, ус­тройстве казачьего общества, о взаимоотно­шениях его с Россией и соседями, о прочем и прочем. Но кто и когда говорил о самом главном: о духовной сущности казачества? Кто анализировал ту идею, которая послу­жила первопричиной появления казачества и которая вдохновляла его в продолжении всей его славной истории на жизнь, на борь­бу, на подвиги, на труд. Надо ли доказывать, что только такой подход был бы правиль­ным, т. к. все должны согласиться с тем не­оспоримым положением, что идея всегда предшествует зарождению всякого объедине­ния и она же создает его.

Вот почему, задаваясь целью найти пра­вильный ответ на вопрос: «Что такое каза­чество?», прежде всего, следует уяснить се­бе идею казачества. В этом самое главное, в этом заключается отправная точка знаком­ства, изучения и понимания казачества. Только потом, рассматривая в свете этой идеи, можно изучать казачество, как истори­ческое явление, единственное и нигде непов­торимое. В этом явлении следует отметить не только хронологические даты походов и войн, но и характерные особенности, освеща­ющие его, как социальное движение. Далее будет полезно и интересно остановить свое внимание на казачьем быте, тоже характер­ном и столь отличном от современного обще­русского. Ведь очень часто в мелочах быта находится нить, ведущая к пониманию сущ­ности казачьего мировоззрения. И, наконец, можно будет говорить о характере казаков, о людях, т. к. казак в индивидуальном отно­шении является ярко очерченным типом, на котором мощная идея наложила свою пе­чать.

Итак, резюмируя вышесказанное, можно наметить следующие пункты схемы решения поставленной нашим вопросом задачи: 1. — Казачество — идея. 2. — Казачество — ис­торическое явление, идеей казачества выз­ванное и соответственно ей создавшее свой социальный строй. 3. — Казачий быт и тип казака, как отражение идеи казачества. Или еще короче: 1. Идея. 2. Историческое явле­ние. 3. Быт и 4. Тип. Как уже указывалось выше, три последних пункта этой схемы (явление, быт и тип) имеют довольно солид­ную литературу. Не отрицая ценности этих трудов, можно сожалеть, что они, вытекая из инстинкта или же чувства, недостаточно продуманы и осмысленно не освещены идеей казачества, а, между прочим, она могла бы быть богатейшей темой для серьезного фило­софского труда. Приходится только удив­ляться, что до настоящего времени на нее не обращали достойного внимания и ей никто не посвятил даже простой докторской дис­сертации. Следует надеяться, что этот пробел будет заполнен. Пока же, не претендуя на научность, но и не смущаясь своих скром­ных сил, скажем несколько слов об идее казачества помня, конечно, о факторе време­ни, тем более, что время в отношении всякой идеи играет особенно важное значение. Вся­кая идея в начале своего рождения и наивы­сшего расцвета — наиболее чиста и сильна. Затем по мере своей зрелости и распростра­нения она разжижается, засоряется и даже отходит в тень, служа лишь прикрытием для действий ничего общего с начальной идеей неимеющих. Вот почему в дальнейшем из­ложении мы будем иметь в виду казачество времен его зарождения и наибольшего его расцвета.

Говоря об идее казачества, прежде всего следует отметить, что эта идея не проста. Слитая из многих идей в один монолит, идея казачества способна дать ответы на все во­просы жизни. Она указывает цель, делая осмысленным земное существование и на­правляет жизненный путь. Она определяет поведение человека в быту и его отношение к ближним и тем самым влияет на форми­рование характера человека. Она создает нормы жизни общества и определяет права и обязанности гражданина, согласуй интересы общественные и личные. Не, что особенно важно, идея казачества не есть бесплодные мечтанья.

Она — не утопия. Она жизненна и претворима в действительности. Уже много веков она существует реально, вдохновляя людей и на сказочно — богатырские подвиги и на мирный творческий труд. Это она позволила казакам разрешить те задачи, над. которыми до сих пор бесплодно бьются, так называе­мые, «передовые, цивилизованные страны».

Совершенно ясно, что основа такой идеи должна быть крепка, широка и глубока. Ис­токи этой идеи должны находиться недося­гаемо высоко. Они должны быть возвышены до степени религии, и если наши поиски бу­дут обращены в этом направлении, то здесь ничего удивительного нет.

Во время «крестовых» походов Правосла­вие дало одного странника, калику перехо­жего, который пешком, без оружия и пи­таясь подаянием, проделал весь путь из Руси в Святую Землю. Блестящие ряды, закован­ных в сталь и серебро рыцарей, склонили свои знамена перед одетым в рубище, босо­ногим пилигримом и сам король Франкский Балдуин I, пораженный величием подвига, просил его служить у Гроба Господня в Пас­хальную ночь. Этот исторический факт сам по себе является достаточно показательным примером отличия духа Православия, а по­этому нет надобности долго останавливаться на этом обстоятельстве, тем более, что это значительно отвлекает нас от темы. Доста­точно сказать, что Православие более сми­ренно, белее снисходительно и заботливо к личности, в нем ярко чувствуется любовь к человеку, как к образу и подобию Божьему. Православие не знает насилия и проявляет исключительную терпимость к другим ре­лигиям. Это оно посеяло в душах казаков семя искания Правды и жажду служения ей. Это оно породило чувство уважения к чело­веческой личности, которая поэтому и не могла мыслиться иначе, как свободной.

Казаки не зря называли себя «воинством православия», «православными лыцарями» и «борцами за веру». Точно так же, как и у русского народа, у них все исходит из Православия. Разница заключается только в том, что казачество оказалось более актив­ным. Оно нашло в себе внутренние силы, что бы выйти из смиренной пассивности, при­сущей русскому народу, который, проявляя исключительное долготерпение, стал как бы гордиться своей горькой долей и, полю­бив свои страдания, нарочно начал искать их.

Казачество не мирилось с таким положе­нием. Оно выбрало другой путь — путь ак­тивного служения и действенной борьбы во имя Справедливости. Так родилась Казачья правда, защищающая свободу не только свою, личную, но и всех гонимых и угнета­емых.

Нетерпимость рабства — это одна из наи­более важных сторон идеи казачества. Здесь будет уместно привести довольно меткое и распространенное мнение, что «только каза­ки и англичане никогда не были рабами».

Действительно англичане в своем гимне поют: «Никогда англичанин не будет ра­бом». Но это слова песни… Если даже ан­гличанин, действительно, никогда не был ра­бом в прямом смысле этого слова, т. е. не покорялся другим, то это еще далеко не оз­начает того, что он против рабства. Не надо забывать того, что он всегда сам нес рабство другим народам, это, во-первых. А, во-вто­рых, не будучи рабом других, он, как и многие, другие, остается рабом земных ве­щей — рабом золота, рабом машин. У каза­чества же отношение к рабству безоговороч­но непримиримо. Непримиримость к рабству — краеугольный камень идеи казачества, это — сущность казачества. У казака не только он сам, но и никто другой не может быть рабом. Казак — принципиальный враг эксплоатации человека во всех формах. Он не только отвергает эксплоатацию человека че­ловеком, но он не может мириться и с эксплоатацией человека обществом. В его пред­ставлении любое общество (начиная от ку­реня и станицы и кончая самим Войском или Государством) не есть самоцель, закабаляю­щая и сковывающая волю, но наоборот: средство, помогающее достижению наиболее полной свободы личности и позволяющее ей скинуть оковы даже повседневных потребно­стей жизни. Только таким образом может осуществиться в жизни идеал вольной жиз­ни, к которой стремится казак и которую он ставит выше всего, ибо вольность тоже яв­ляется характерной чертой и неотделимой частью идеи казачества.

Каков характер этого идеала свободы и каким образом может быть осуществлена свобода в жизни? Ответ на этот вопрос дает само содержание и значение слова «воля». Чрезвычайно характерное и любопытное тем, что только в русском языке, в нем ото­ждествляются и сливаются два совершенно отдельные понятие: воля — Volonté — Li­berté.

Свобода может быть только там, где сво­бодна воля, а воля и не может мыслиться иной, как свободной, иначе это — неволя. Как бы не было тяжела казачья жизнь, как бы не была сурова дисциплина казачьего общества, но раз налицо имеется свобода вы­бора значит существует вольность. Никто и никогда не делал никого насильно казаком. В казачью общину все и всегда приходили свободно и становились равноправными чле­нами казачьего братства. «Свобода, равен­ство и братство» здесь не пустые слова и не мертвая формула. Здесь о них никто не говорит, но они носятся в сердце и реально существуют в жизни. Ведь в то время в за­падней Европе не было даже и намека на зародыш мысли о республике и демократи­ческой форме правления. В то время, как на «просвещенном Западе» стоит гнет и мрак средневековья, в далеких полуазиатских «диких» степях легко дышит вольность и радостно светится братство. Другой мир и другая жизнь!…

Вера в казачье братство и уверенность в товарищеской выручке в трудную минуту делают бессмысленными заботы о завтраш­нем дне и казак не собирает золота. Он с пренебрежением относится к нему. С легким сердцем он делится своей добычей со своими друзьями, пропивает ее и раздает монастырям и бедным. Сегодня гол, как сокол, а зав­тра, добыв новую богатую одежду, он мажет ее смолой, конопатя челны и рвет в клочья, разгулявшись в буйной кулачной забаве. Земное богатство для казака не имеет ника­кой цены. Казак расценивает человека не по его платью и не по количеству золотых мо­нет в его кармане, а по его личным, мораль­ным качествам, по его уму, по его удали и т. п.

Каждое посягательство на чаяния русского народа, каждое новшество, несогласуемое с духовной основой Руси, дают Казачеству приток новых, свежих и активных сил в ли­це людей, болеющих (зачастую, может быть, даже бессознательно) о дорогих им идеалах и самым фактом самовольного изгнания про­тестующих против извращающих их чистоту нововведений. Казачество — это море, куда беспрестанно вливаются реки перманентной национально-идейной эмиграции.

Слово «казак» по-половецки означает «выходец», человек, порвавший со своей средой. Так называли всякого, кто уходил из общества, в котором ему не было места, что по современным понятиям соответствует сло­ву «эмигрант». Такое толкование наиболее вероятным образом объясняет происхожде­ние и характер Казачества, но будет непро­стительной ошибкой, если мы на основании этого будем утверждать, что казачество сос­тавилось из «беглых крепостных», как это утверждают некоторые недостаточно добро­совестные и поверхностные историки. Каза­чество существовало задолго до момента по­явления крепостного права в России, когда о крепостных не могло быть и речи. Первыми казаками были былинные богатыри — Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич. Так, по крайней мере, они называют себя сами, так их называет былина. Эти богаты­ри-казаки — люди различные по социально­му происхождению, но одинаковые по своим убеждениям, объединенные одной и той же идеей и целью, свободные и благородные, не боящиеся вступить в открытый конфликт с княжеским двором и с самим князем, ради Правды и Справедливости, для зашиты уг­нетаемых и обиженных. Русские рыцари, столь отличные от западно-европейских!

Наши первые казаки, являющиеся идей­ными основоположниками казачества. Пусть это будет идеализированный тип казака, на­деленный одними только положительными качествами, которому место только в былине. Но и в действительной жизни, когда каза­чество приняло формы массового движения, казаком мог быть только человек исключи­тельной духовной твердости и легендарной смелости, у которого жажда искания справе­дливости и любовь к свободе побеждают об­щечеловеческие слабости. Особенно мощный поток эмиграции в казачество был во время церковных Никоновских реформ и гонений на последователей старого обряда и до по­следнего времени процент староверов среди казаков был очень большой. Только глядя на этих людей, можно уже судить, какой креп­кий и нравственно-высокий элемент уходил в казаки. Да это и понятно. Не всякий мог решиться уйти в дикую степь, где нет ника­кого человеческого искусственного закона, где все позволено, где царствует право силь­ного и где благодаря этому, опасность на каждом шагу. Только человек сильной воли и нравственно закаленный способен решиться на подобный шаг. А затем, сама обстановка степи заставляла их организовываться в крепкие, тесно-спаянные группы Но, сила спайки группы зависит, прежде всего, от силы идеи, положенной в основу объедине­ния, а затем, конечно, от личных достоинств его членов и от степени горения их этой иде­ей. Наличие этих условий обеспечило успех казачества, его процветание и его славу.

Итак, кончая наше краткое, далеко непол­ное и, может быть даже, далеко непоследова­тельное освещение сути Казачества, можно все же на поставленный нами в начале во­прос: «Что такое казачество дать наш ответ в такой формулировке: Казачество есть идея активного служения правде и справед­ливости в духе православия и согласно из­вестным чаяниям и испоконным традициям русского народа, идея породившая на прос­торах южных степей мощное, действенное движение военного характера, из которого в историческом процессе многовековой борьбы создалась самобытная группа населения Рос­сии, имеющая свои особые характер служения родине, образ самоуправления и быт.

Как можно заметить, в нашей формули­ровке мы отметили три главнейших пункта нашей схемы (идея, историческое явление, самобытность) и выставили, как краеуголь­ный камень первый пункт, — т. е. идею. Но наш ответ не потеряет правильности в дру­гом порядке, как, например, следующим об­разом:

Казачество есть самобытная группа насе­ления России, имеющая свои особые: харак­тер служения родине, образ самоуправления и отличный быт, создавшаяся в историчес­ком процессе из движения военного характе­ра, возникшего в южных степях и одухотво­ренного идеей разрешавшей вопросы правды и свободы в духе православия и согласно из­вечным традициям и чаяниям Русского наро­да.

И.С. Мельников-Разведенков

© “Родимый Край” № 109 НОЯБРЬ ДЕКАБРЬ 1973 г.