РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

Появление упомянутого труда А. К. Ленивова дает возможность ознакомиться с народ­ной речью донских казаков. Своей целью я не имею намерение полный разбор Словаря, а лишь выражаю свое первое впечатление от него. Труд большой, полезный, необходи­мый. Лично я с донским говором первый раз ознакомился по романам Шолохова, а поэто­му на его знание не могу претендовать, и о точности воспроизведения корней, форм, от­клонений от литературного русского языка представляю судить лицам более компетент­ным по этому вопросу, чем я.

Первое, что обратило мое внимание в пре­дисловии к Словарю уверения автора, что «донское наречие» образовалось исключи­тельно, без влияния на него других говоров русских провинций и окрайн, от церковно­славянского языка. В этом нет сомнений, как и в том, что все остальные говоры и литера­турный русский язык так же произошли, выработались в первую очередь от церковно­славянского с примесью корней татарских, финских и других и с некоторым их влияни­ем и на формы и фонетику языка. И даже из поверхностного рассмотрение того вопроса не трудно заключить, что литературный рус­ский язык ближе к церковно-славянскому, чем донское наречие. И это — понятно. Ибо в образовании донского наречия, по словам А. К. Ленивова, приняли участие не только татарский и финский, но и языки почти всех народов Кавказа и даже половцев, плюс к тому вросшими в донское наречие слов и оборотов, занесенных к ним массовым пере­селением на Дон чуждых донским казакам элементами, принесшим свои слова, корни, формы, обороты.

Как пример приведу несколько оборотов донской речи: «Казачата бегуть до школы», «Казаки живуть по хуторах, да по стани­цах», формы глаголов — «я пахаю, ты пахаешь, он пахаеть…». Говорят они «купайси, грейси, брыкайси, бягешь — вместо бе­жишь, могешь — вместо можешь, по ухам и т. д. Эти формы очень далеки от церковнословянских и подверглись такой переделке, что от них несет совершенно посторонним церковно-славянскому языку духом. Ему также чуждо отсутствие среднего имен су­ществительных. Среди части низовых станиц уральских казаков средний род так же не употребляется. Он заменяется мужским, но не в такой форме, как на Дону. На Яике: «по станицам хуторам живут (произноситься твердо — П.Ф.) без пачпорта… земли пашут и казачата ходят и бегают в школу»… «Ура­льский казак говорит: «Купайса, грейса», но «не брыкайси». Глагол «брыкаться» в разговорной речи у уральцев никогда не упо­требляется. Они говорят: «бежишь, можешь, по ушам, уши, Федор, а не Хведор, репей, лиса, линь.

В донском наречии имеется много слов, которые произносятся на Урале также, как на Дону, но имеют другое значение. Так «баз» по донскому означает «скотный двор», а у уральцев — «крытое помещение для скота», «супонь» на Дону — «лошади­ный хомут», а на Урале и по-русски — часть лошадиного хомута, сыромятный ре­мень, которым стягивается деревянная часть хомута с дугой. «Чепрак» по донскому — подстилка, подпотник под седло, на Урале и по-русски — покрышка (чехол) на седло. «Ток» по донскому — «гумно», а по-русски и на уральском наречии — часть гумна на котором молотят злаки конями, телегами, камнями. «Тагарка» по донскому — малень­кая телега, по-уральски — часть обыкновен­ной телеги, легкие деревянные дуги, укре­пленные в деревянных брусках по длине, покрытые кошмой со всех сторон, которые прикрепляются к передовой в обозе телеге при дальней дороге или рыболовстве для сохранения пищевых продуктов. «Арба» по донскому — «половецкая двухколесная, по­крытая телега». По уральский и по-русски — плохая, немазанная киргизская 4-ех ко­лесная телега. Можно привести еще много примеров. Но я очень далек от вывода, что народная речь уральских казаков близка к литературному русскому языку В ней также много неправильностей и искажений. Но хо­чу заметить, что уральские казаки всегда жили компактной массой и не имели влияния на свой язык со стороны, так как в своем большинстве они были старообрядцы и рев­ниво сохраняли веру, обычаи и язык. Эти обстоятельства очень важны и должны иметь значение при разборе самого важного вопро­са этой статьи — происхождения клички имени «ЕРМАК», имени завоевателя Сибири Донского казака Ермака Тимофеевича.

Многие историки выводили кличку «Ер­мак» от татарского слова того же созвучия, имевшего некоторое отношение, будто бы к артельному котлу и занятию в артелях кашеварством. Я имею в своим распоряжении два словаря: татарско-русский, (Академиче­ское издание) — 33.000 слов с вариантами и русско-каракалпакский (киргизский) — 47000 слов. Оба эти языка подобны друг другу в основных корнях слов и в формах с неболь­шой разницей в фонетике. Киргизский язык я учил в юности, татарский — по житель­ству среди татар мне также известен. При тщательном рассмотрении этих словарей мною ничего не найдено, чтобы могло слу­жить подтверждением, доказательством про­исхождения слова «Ермак» от указанного занятия (предметы-вещи, употребляемые для этой работы, материала всех вариаций и ку­шания, которые могли быть приготовлены и т. д.). Ничего близкого к слову «Ермак» мной не найдено.

Во-вторых — моральные качества, качест­ва война и полководца-руководителя, адми­нистратора Атамана Ермака Тимофеевича не дают никакого основания предпологать, что мог быть в прошлом иначе, выражаясь по со­временному, как на командных и строевых должностях, а не кашеваром, то есть «нес­троевой команды». При этом же все истори­ки утверждают, что он был христианином, благочестивым и даже целомудренным. Про­исходил он несомненно от христианских ро­дителей, ибо величали его по отчеству — Ти­мофеевичем.

А. К. Ленивов опровергает эту версию. По его мнению Ермак есть собственное имя, а не кличка от рода занятия. Чтобы опреде­лить происхождение слова «Ермак» А. К. Ленивов делает далекое путешествие в Ана­толию, где находит реку, которая по-турецки называется «Кизил-Гермак». «Кизил» по-татарский и по киргизский означает крас­ный. Он пишет, что по-татарски «Ермак» означает реку, или ея приток. Это — не пра­вильно: «ермак» по-татарски означает канава, ключ, ручеек от дождя, канал. По-каракалпатски: река — «дарья», приток — «тармак». Но это не так важно.

При изучении старинных (до 1393 г.) пра­вительственных, судебных актов А. К. Лени­вов находит помимо имен Ивашка, Филипка, Омелька и др. имя Ермак, что позволяет ему сделать вывод что оно существовало еще до рождения Атамана Ермака Тимофеевича. Но дальше не совсем понятно: зная, что по обы­чаям того времени все эти Ивашки, Филип­ки и т. д. являются ничем инным как сокра­щением и пожалуй, извращением християн­ских имен Иванов, Филипов, по ассоциации идей не подумал, что слово-прозвище «Ер­мак» не является также сокращением и воз­можно частичным изменением одного из хри­стиянских имен. Он считает что оно, в пере­воде с татарского языка, на котором оно оз­начает — «канаву» является собственным именем в данном случае делает вывод: Ер­мак есть собственное имя «завоевателя Си­бири легендарного Атамана Ермака Тимофе­евича». Я допускаю, что в те времена християне могли иметь и имели нехристиявские имена и подчас любое слово или название любого, предмета. Как следствие этого А. К. Ленивов допускает, что крещенные люди то­го времени могли носить имена: Чебак, Чай­ник, Верблюд, Гвоздик и т. д. Это не совсем понятно и удивительно. Что-ж это было за причины или странные желания у родите­лей християн того времени давать своим де­тям, вместо имени християнского святого ни­чего не значущее имя и к тому же происхо­дившему от татарского слова — «канава» (Ермак)?

Для объяснения этой странности автор пи­шет, что в те времена существовало «черное духовенство», имевшее большое влияние». Но православная церковь и даже секты этого не допускали, что известно всем знакомым с правилами православной церкви, или хотя бы с кратким «катехизисом» курса учебных заведений.

Безусловно «Ермаки» издавна были на Руси, были они и у казаков, что доказывает­ся в обоих случаях многочисленными фами­лиями Ермаковых. В отписках по Уральско­му (Яицкому) Войску также упоминается не­сколько семей Ермаковых и у нас до самого последнего времени были и Ермаки. И имя их происходило не от ничего не значушего татарского слова «канава», а от имени хрис­тиянского святого «ГЕРМОГЕНА». Пере­фразировка, сокращение этого слова в рус­ском языке понятна, проста и принята. Фо­нетически это ясно: так Георгий на Руси и у казаков произносится неполно — «Еоргий», а сокращено — Егорий, Егор, хотя Свя­того Егора и не было. Фамилия — Егоровы. Генадий произносится как «Енадий», Гер­ман — как «Ерман». И это относиться не только к собственным именам: слова ино­странного происхождения «генерал» произ­носиться как «енерал», «герой» — как «ерой». Так и Гермоген произноситься как «Ермоген». Если для сокращения, часто принятого в те времена отбросить от Ермогена слог «ен», то получается «Ермаг». Буква-звук «г», без гласной за ней смяг­чается и произноситься скорее как «к» или переходит в «ж». Сапоги «сапок», сапож­ный, остроги — «острок», острожный, вос­торг и т. д. Также и «Ермаг» произносилось и произноситься как ЕРМАК. В словах «са­пок», «острок», «восторк», хотя и слышит­ся в конце «к», но русская грамматика тре­бует писать сапог, острог, восторг. Слово же Ермак — имя собственное и старое. В стари­ну же писали так как слышали, потому оно приобрело полные права и в написании так, как мы все знаем — ЕРМАК!

Объяснения историков о происхождении слова «Ермак» и причины, по которым они присваивали простое слово, как кличку-имя прославленному герою-казаку меня никогда не удовлетворяло, так же как и версия А. К. Ленивова. Много думал я об этом и раньше, а теперь ознакомившись с «Словарем» не­логичность этих теорий снова меня так по­разила, что получилось что-то вроде как бы болезни «навящевой мысли»…

И вдруг, в одну безсонную ночь по этой же причине, вспомнилось мне ниже следующие событие, воспоминание детства и я успоко­ился.

В 1903 или 1904 г. у казака Илецкой стани­цы Уральского каз. Войска Архипа Степа­новича Аношина, моего родного дяди по ма­теринской линии, жившего по соседству, ря­дом с нами родился мальчик. По обычаю, на другой день повивальная бабка пошла в цер­ковь «за имячком»… Когда дьякон, посмо­тревши «Святцы» сказал ей, что новорож­денный младенец должен назваться ГЕРМОГЕНОМ, то бабка попросила дьякона напи­сать его на бумаге, потому что оно очень длинное и она боится забыть его по пути. Дьякон написал: сказал бабке «Архип де Степанович — человек грамотный, он раз­берется…» — станице всем было известно, что Аношины в большинстве своем урядники или вахмистра. Получив записку Архип Сте­панович прочитал ЕРМАГЕН. А на некоторое выражение недоумение домашних (имя Гер­моген все же редкое) и вопросы, а как же надлежит звать мальчика уменьшительно, он, не задумываясь ответил, что звать его будем как принято, как все — Ермак, как и Дон­ского Атамана Ермака Тимофеевича, завое­вателя Сибири. В нашем детстве мы своего двоюродного брата звали «Ермоня».

Разговоры об этом не раз поднимались у нас в семье и в подтверждение истинности передачи слов дяди Архипа Степановича я готов принести любую клятву. И дядя приво­дил примеры разных Ермаков Митричей, Федоровичей и др. известных ему по род­ственным связям или деловым сношениям: «И все де они ГЕРМАГЕНАМИ по церковно­му называются».

Свидетельствую: Заместитель Войскового Атамана Уральского (Яицкого) Казачьего Войска, войсковой старшина П. Фадеев

 

© “Родимый Край” № 108 СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 1973 г.