Совершенно необычайна судьба Ермака и не только при его жизни, но и после его смерти. Память о нем сохранилась на многие столетия, но уже через 50 лет после его гибели народные предания стали ему приписывать многое чего не было, придавая ему и его деятельности подчас мифический характер.
Не государственная власть и не географы утверждали в народной памяти имя Ермака, приобщаемое к различным населенным пунктам, местностям, памятным местам, связанных в историческом отношении с Ермаком или его казаками. Стоустая народная молва о величии его имени, переходящая из рода в род, из поколения в поколение, создавала и закрепляла раз навсегда в жизни эти географические названия. Стоит только бросить беглый взгляд на карту Европо-Азии, чтобы в этом убедиться. На всем протяжении походов Ермака, с территории Дона на Волгу и далее на Сибирь, можно встретить и даже теперь, более тридцати деревень, поселков, именующихся Ермаковы, Ермаковки, Ермачковы. На Волге в Жигулевских горах существуют два значительных села Ермаковка и Кольцовка. Местное предание гласит, что в этих местах были походные станы атаманов Ермака и Ивана Кольца, «гулявшими» со своими дружинами по волжским просторам.
Все эти названия давали не географы, их создавал сам народ, который помнил и помнит еще и ныне имя Ермака!
В конце 19-го столетия известный писатель П.И. Мельников-Печерский («Полное собрание сочинений» Том 12. стр., 219-220. СПБ. 1898 г.) писал в своих «Дорожных записках» о впечатлениях о поездке по Пермской губернии: «Надобно заметить, что Ермак живет в памяти жителей Пермской губернии: много предании и песен о нем сохранилось до сих пор. В селах и деревнях у каждого зажиточного крестьянина, у всякого священника, вы встретите портрет Ермака, рисованный большей частью на железе. Ермак изображается на этих портретах в кольчуге, иногда в шишаке, с золотой медалью на груди».
И сегодня в пределах бывшей Пермской губернии существует несколько урочищ, называемых Ермаковыми городищами, как например на мысу р. Серебрянки, в бывшем Кунгуском уезде, и на левом берегу р. Тагила в Верхотурском уезде, где согласно местному еще сохранившемуся преданию Ермак построил свои укрепленные городки. В том же Кунгурском уезде находится большой Ермаков камень, нависший над р. Чусовой, где в Чусовую впадает р. Ермаковка. Это огромная скала, высотой почти до 2000 футов, имеющая многочисленные гроты и пещеры, с которыми тесно связано имя Ермака. По местным преданиям казаки Ермака здесь зимовали и в них запрятали большие сокровища. Также в Пермской губернии на р. Кундрючка находиться Ермаково становище.
Память о Ермаке сохранилась и на среднем Урале. Здесь, если можно так сказать, куда не ступи ногой, всюду в большом количестве Ермаковы камни, леса, пещеры и т. д. В.И. Немирович-Данченко, побывавший в этих местах с специальной миссией, писал: «Такие Ермаковы места показывают и там, где Ермак и не был. Так Ермаков лес показывали около Салды: «Вот еще Ермаков лес…» — объяснили мне. «Да ведь тут Ермак и не шел!» — «Это все равно… Народ со всем, что здесь выдается из ряду соединяет имя Ермака… Ермакова гора, Ермаков лес, Ермакова падь. Тут в Салде-реке, он ставил свои ладьи и отдыхал под нашими кедрами. Говорят, остатки ладей до сих пор отыскиваются!… («Кама и Урал». Стр. 138. СПБ. 1909 г.). На реке Сылке тоже несколько хуторов Ермаковых, на реке Чусовой — Ермаков перебор, там же Ермаков рудник.
Современный советский писатель В. Сафонов в своей книге «Дорога на простор», изд. в Москве в 1959 г. (стр. 345-346) пишет:
«Не мало уже лет тому назад, мне пришлось побывать в одном уральском городке. Городок, расположенный вблизи р. Чусовой, был мал, гостиницы в нем тогда не существовало, мне указали семью, где можно остановиться.
Вечером у хозяев заиграли баян и патефон, раздались песни, справлялось какое-то семейное торжество. Пели, окая по-уральски «Шумел камыш», «Уж ты сад», «Авио-марш».
Я постучался и попросил позволения войти. В комнате тесно сидели у двух составленных столов рабочие эмалевого завода с женами, продавец из магазина, медицинская сестра. На стене висел лубочный портрет человека с черной бородой. Я поглядел на портрет, странный он, какой-то древний и почему-то висевший на видном месте. Сразу спросить показалось неловко, но потом, к слову, я все таки задал вопрос: «Кто это?»
«А это — услышал я ответ самого хозяина — Ермак Тимофеевич, предок наш!»
«Предок?»
«Конечно! Мы тут самого казацкого роду!»
«От Ермаковских казаков?»
«А что? Горстка была? Сибирь-то взяли…»
«Сибирь взяли», — басом повторил, как молотком вколотил, широкоплечий бритоголовый человек, хозяйский шурин, как я уже знал.
Парень со значком ворошиловского стрелка сказал:
«За ним не одни казаки — и народ бы пошел. И шел. Городкам по Чусовой кто основатель?»
«Народу всегда понятно, за кем идти — значительно произнес хозяин. — Его сам царь князем сделал, только Ермак отказался».
«На черта ему княжество!» — снова ухнул своим басом шурин.
«Такой бы и сейчас делов наворотил в наших горах!» — весело заключил кудрявый, красивый молодой человек, очень гордый тем, что сидел рядом с женой, тоже почти девочкой (молодая пара и была виновницей семейного торжества).
Больше ничего не было сказано, заговорили снова о своем, живом, сегодняшнем. Но удивительная черта поразила меня в этом нечайно мною вызванном разговоре, будто не касался он отдаленной истории, а перебирали люди некие семейные воспоминания.
Медицинская сестра пояснила мне, постороннему: «Может быть и не все, как по книгам говорят, но вы не думайте… Тут в самом деле много людей старого казацкого корня, ну и рассказы идут от отца к сыну». Вот другая выписка из той же книги. Автор попадает в городок Березники. Там в новеньком Дворце Культуры устроена своего рода выставка ископаемых Уральского края.
«В стеклянных витринах были выставлены золотые, багряные, изумрудно зеленющие, дымчато-розовые соляные кристаллы — подземные цветы Прикамской равнины, более прекрасные, чем мрамор и самоцветы. Это обломки калийных, натронных, фосфорных соляных пластов, пронизанных жилками самородного металла, блеском крупин золота, — пластов, идущих на десятки километром к югу до Кизела, где они сменяются черными толщами каменного угля, и к северу до Соликамска с его шахтами, похожими на фантастические дворцы.
В комнате с витринами, куда захаживали инженеры, ученые, химики, шахтеры, монтажники, я снова совсем неожиданно напал на след Атамана Ермака.
Человек, непонятно посапывая, рассматривал витрины. Мне виднелась только потертая ушанка и мокрая от растаявшего снега бороденка. Вдруг он стал говорить:
«Вот оно… Вот, значить, как теперь. Открыто. На весь народ! Стары люди хоть и знали что — молчали…»
Слова показались занятными, подобные «вступления» приходилось слышать, обычно они предвещали какой-нибудь рассказ об уральской старине. Я спросил: «Какие старые люди?»
Человек обернулся; на лице его с острыми скулами цвета темной меди, удивительно и неожиданно синели ясные пристальные глаза.
«Стары люди, — повторил он, — знали да помалкивали…»
Досказал он потом, в «ресторане» поселка Чуртан…»
«Он скрутил самокрутку, долго для чего-то разглядывал ее против тусклой лампочки своими синими глазами Я не торопил, понимая, что сейчас начнется рассказ.
«Примерно, вот про соли и каменья говорили. Пещера тут есть одна. Слышал про пещеру?…» «Нет»
«То-то, что нет! В пещере, в рост человека были положены руды и каменья».
Я знал легенду о скрытых сокровищах и подзадорил его:
«Так это же не здесь. И неизвестно было ли что в пещере».
Собеседник мой кинул на меня быстрый пристальный взгляд:
«Это ты про Ермаковы червонцы, что их не было? Верно, не было. Да каки ж таки могли быть червонцы? Рассуждать надо. Люди тогда соль варили, щи хлебали, зверя били. Червонцы! Болтают без смыслу…»
Он замолк, как мне показалось сердито. Старые уральцы несловоохотливы. Дым самокрутки, окутав его, не поднимался, а медленно оседал; сквозь дымное облако виднелись скулы и бородка. Может быть и кончен разговор. Но человек встряхнул густыми сивыми волосами, отмахнул дым и повторил снова: — «На червонцы-те хватало охотников. Болтать, да копать. Да беда, вишь как — кладов не нашли! А не было их — так и не нашли…»
«Наверно не было» — на этот раз решительно поддакнул я.
«Рассуждать, говорю, надо. В лесах наших бывали? Отъезжай чуток — стена стеной леса. Просеки в них — откуда? Повалил кто будто стену, дорогу проложил. А кому вроде валить? Заводских стариков спроси. Ермак прошел. Ермаковы просеки в лесах. Вплоть до нашего места доходил. И, конечно, велел богатство подземное спробывать, накопать. Богатство нашей земли, а не монеты с царским лицом. После в пещеру сложил. Зачем? А как знак. Это, понимайте цвет земной. Видимо для всех зацветет земля, когда станет вольной. И пусть будет знак, что завладеет народ землей. Пугачев еще, говорят, ходил в ту пещеру. А то — червонцы! Каки червонцы?…»
Нужно подчеркнуть, что песни и предания об Ермаке особенно сильно распространены на Среднем Урале, где пролегал путь Ермака в Сибирь и, не смотря на давность этих исторических событий, они сохранились и в наше время.
Очень много местных преданий связано именно с пещерой Ермака на р. Чусовой. По одним Ермак будто бы жил в ней со своей дружиной, нападая на проходящие по Чусовой баржи и ладьи. Там же он и укрывался от преследований царских войск. По другой версии Ермак там отдыхал, когда шел походом в Сибирь. О том же писал и Немирович-Данченко, упоминавший о найденных остатках ладей Ермака, леса и т. д. В эту пещеру спускались и поднимались из нея по веревке, остатки которой, будто бы висели там многие годы, что отмечали местный изследователи, занимавшиеся изучением этого вопроса. «Проезжая мимо камня Ермака с дырой (то есть пещерой) спрашивали: «Ермак дома?» и эхо отвечало «Дома…» Или же кричали «Ермак, есть табак?» или «Дай денег на табак» и пр.
В этой же пещере Ермак «прятал оружие свое, старики так говорили. Да и действительно, в 1927 году находили в ней наконечники стрел, шашку похожую на ятаган сами в руках держали. Он (Ермак) на веревках лишнее оружие поднял и спрятал». Были указания на присутствие Ермака и в других местах: «В Дыроватом еще он (Ермак) был, там кости большие нашли» (Сборник «Предания реки Чусовой». Стр. 40, 45, 49, 50. Изд. Свердловск 1961 г.).
И в Сибири, как западной так и восточной, много мест, которые в течении столетий носят имя Ермака.
Так Ермакова перекопь по местным сибирским преданиям — искусственный канал, якобы прорытый казаками по приказу Ермака и сокращавший путь по реке в изгибе р. Иртыша через озеро Вагай и отделявший небольшой речной островок, последнее роковое для него, пристанище Ермака. Этот речной изгиб имеет и географическое наименования — Вагайская дуга.
Ермакова заводь представляет собой залив, образуемый Иртышем вблизи устья р. Вагай, где утонул Ермак.
Тракт Тюмень-Тобольск пролегает как раз вдоль всего водного пути, по которому шел Ермак с казаками завоевывать Сибирское царство Кучума. Тут сохранились в неприкосновенности все названия местностей Ермаковских боев: юрты Кашкаринские, Варваринские, Бабасанские. Существуют так же и названия, данные Ермаком и его сподвижниками: Долгий Яр, Березовый Яр, село Караульноярское.
Ермаковы железные копи в бывшей Иркутской губернии, в б. Верхне Удинском округе, на правом берегу Оки, в 25-и верстах от Копаловского чугуно-плавильного завода.
Сохранилась память об Ермаке и на его родине, на Дону. Вспомним о станице Ермаковской, 1-го Донского округа, около станции Тацинской на линии ЖД магистрали Лихая-Царицин (теперь Волгоград). В том же округе было несколько Ермаковых хуторов, как и Ермаковский ильмень (небольшое степное озеро). Известно, что на Дону существовали многочисленные казачьи роды Ермаковых, Ермачковых, Ермаченковых. В донской столице, Новочеркасске одна из главных городских артерий, от Вознесенского Кафедрального Собора к Войсковому Арсеналу, именовалась Ермаковским проспектом. Там же на главной площади стоит ему памятник, другой памятник Ермаку, вернее покорения им Сибири — в Тобольске.
До революции два казачьих первоочередных полка Донского и Сибирского Войск имели шефство Атамана Ермака: 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича и 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеевича полки.
Во время гражданской войны, в период 1918-1920 гг. в составе Донской армии был бронепоезд «Ермак» (во 2-ом дивизионе, 2-го бронеполка Донской бронепоездной бригады. Ея командиром был ген. м. Кандырин). Тогда же в Донской Армии было и два легких бронеавтомобиля «Ермак» и «Атаман Ермак».
В 1920 г., в Крыму и Северной Таврии в составе Донского Корпуса, во 2-й Донской каз. конной дивизии (ея начальниками были ген. л. Секретев и позже ген. л. Калинин) был 6-й Донской каз. Атамана Ермака полк.
Во время 2-ой Мировой войны в июне 1942 г., в «Казачьем формировочном депо», при ЖД станции Шепетовка (Западная Украина) было сформировано 14 казачьих конных и пеших полков, сражавшихся далее в составе германских армий на Восточном фронте против Советской армии. Один из этих полков именовался 6-ым Донским казачьим имени Атамана Ермака Тимофеевича полком.
Память об Ермаке сохранилась в особом эфесе казачьей офицерской шашки, ставшей традиционным холодным оружием офицеров 1-го Сиб. каз. Ермака Тимофеевича полка. Этот эфес представляет собой рукоятку шашки с поперечным накладом-валиком в голове клинка, соединенного с головкой эфеса серебряной цепочкой. Ножны шашки были оторочены с верху до низу сине-голубоватым бархатом, вся накладка на них так же была серебряной. Такие шашки вообще имели широкое распространение в среде казачьего офицерства и наименовались они «Ермаковской шашкой-саблей».
Упомянем еще, что первый по времени своего строительства мощный ледокол, вошедший в строй российского военного флота, в 1903 г., сконструированный известным адмиралом Макаровым, назывался «Ермак».
Нет никаких сомнений, что Ермак является наиболее облюбованным историческим образом, как в казачьем, так и в русском фольклоре. Память о нем сохраняется и до сих пор в многочисленных песнях, былинах, преданиях, легендах. Но ради справедливости интересно отметить парадоксальный факт, что если песням и былинам об Ермаке разновременно было уделено со стороны изследователей фольклора и истории большое внимание, то этого совершенно нельзя сказать в отношении изучении преданий и легенд об Ермаке, которые были преданы почти полному забвению.
Между тем образ Ермака является типом общепризнанного народного героя и не только в казачьем, но и русском и сибирском инородческом фольклоре. Этой необыкновенной чести Ермак был удостоен лишь благодаря народной памяти, соединившей его имя с былинными богатырями русского эпоса Ильей Муромцем, Алешей Поповичем и др.
В продолжении этого очерка мы остановимся подробнее на этих преданиях, легендах, апокрифах, сохранившихся благодаря устной передачи рассказов о нем из поколения в поколение.
Из записной книжки казачьего историка
(Продолжение следует)
© “Родимый Край” №110 — ЯНВАРЬ-ФЕВРАЛЬ 1974 г.
(Вашего голоса не хватает)
Loading ...Читайте также: