РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

В № 103 «Род. Края» была помещена ле­генда из книги П. И. Рычкова о «престаре­лой женщине татарской породы Гугнихе», в связи с розысками корней происхождения и определения времени появления на р. Яике казаков. В результате своих изысканий губернатор Оренбургской губернии И. И. Неплюев сообщил в Военную Коллегию, что «подлинного известия у них нет…».

Для настоящей статьи мною использованы труды донских и других историков:

1. А. Ленивов — «Яицкие казаки», жур. «Вольное казачество» №№113,114 за 1936 г. — 2. Чужинец (проф. С. Г. Сватиков) — «Борьба яицкого казачества за автономию в 18 веке», тот же журнал № 190. — 3. И. П. Буданов «Дон и Москва», Париж 1854 г. — 4. Г. В. Губарев — «Книга о казаках», Па­риж 1958 г. 5. Д. Рознер — «Перед бурей», Москва 1966 г. — 6. Проф. Р. Паскаль — «La révolte de Pougatcheff» Париж 1971 г. 7. Е. Д. Коновалов — «Яицкие казаки в 16-ом столетии» и «Матерьялы по истории Ура­льского каз. Войска 1620-1815 гг. журнал «Россия». № 10,1931 год.

Легенда о Гугнихе была создана на Яике для объяснения появления первой женщины среди одной из многих групп казаков, бро­дивших по р. Яику, во время процесса обра­зования Войска, «в те поры когда Тимур-Аксак разные области разорял» (П. И. Рын­ков).

А. Ленивов пишет, что Гугня пришел с донскими казаками немного после Нечая, т. е. после 1581 г. и привез с собой жену с Дона, которая и была «прабабушкой Гугнихой на Яике». Атаман Нечай (по легенде он был яицким казаком), в 1579-1581 гг., спа­саясь от московского стольника Мурашкина за грабежи на Волге — пишет А. Ленивов — с группой донских казаков (? — П. А. Ф.) ушел в яицкие степи, на устье р. Яика, по­том поднялся (?) вверх по реке до впадения в Яик речки Рубежной (от устья Яика до р. Рубежной — 550 верст — Н.А.Ф.), где осно­вал городок, чем и положил основание Яицкому Войску. Атаман Гугня «пришел не­много позже его». Далее автор сообщает, что до 17 века Яицкое войско непрерывно пополнялось выходцами с Дона и много де­сятков лет называлось «Донско-Яицким», и для большей убедительности приводит текст приглашения «Донско-Яицких» казаков на Круг с советом: «не пить вина… завтра Круг будет». Между прочим, Круг по яицки на­зывался Войсковым Съездом.

Чужинец идет еще дальше, без всяких ссылок, категорически сообщает, что «Яиц­кое Войско было колонией более большой казачей республики — Донской… И вело свою внешнюю политику в полной солидарности с Доном, признавая его авторитет» на осно­вании неизвестном яицким казакам (оказа­лось потом и в Москве), заявлении атамана донской Зимовой станицы Фрола Минаева в 1690 г., что де «Яицкие казаки находятся в полном послушании у донских…. и никаких дел больших у себя не решают…». Необо­снованность этих предложений очевидна и они опровергаются цитатами названных же авторов и другими историками, как И.П. Бу­данов и Е. К. Коновалов. В Донской отписке 1632 г. про взятие Казани говорится: «В то время царь Иван стоял под Казанью, по его государеву указу атаманы и казаки с Дона и с Волги, с Яика с Терека не за крестное цело­вание (*) Крестное целование означает принесение при­сяги) выходили». Казань была взята в 1551 г., т. е. 30 лет до прихода Нечая на Яик. И. П. Буданов касаясь этой даты пишет: «Если казаки участвовали там, то безусловно надо считать, что они были много раньше уже организованы на этих четырех реках». То, что яицкие казаки участвовали во взя­тии Казани (в песнях указывается, что их было 500 человек), и существовали до этой даты, указывают и другие сведения: 1. До­несение-жалоба ногайского князя в 1557 г. (т. е. за 24 года до прихода Нечая) царю Ива­ну 4-ому на разорение столицы нагайцев Сарайчика яицкими казаками, 2. — Доне­сение татар служилых юртов Астраханско­му воеводе: «25 августа 1586 года казаки приходили на Хозячен-Улус и взяли у нога­ев казаки, ногайских людей половину с трех ста (300) душ. А атамана у казаков Матюшей зовут и было де казаков человек с пять сот. А поставлено де у них на Яике три город­ки…». Позже татары сообщали: «А казаков ногай де облегли, а казаки де стоят на Яике в крепости, а около воды и суды, и лошади и всякая животина у них есть…».

Е. К. Коновалов в своем очерке «Яицкие казаки в 16-ом веке» пишет, что в 1591 году, яицкие казаки, 500 человек, с воложскими — 1000 человек, в составе царской рати бы­ли посланы против Шахмала Тарковского на Кавказ.

Принимая во внимание общепринятые этапы образования казачьих общин-Войск путем сколачивания, соединения малых групп в более значительные и в конечном процес­се — в организации большой численности, численности такой, что находили возмож­ным объявить себя Войском в понятии госу­дарственной организации, то все это требова­ло, безусловно, довольно большой и неподдающийся учету отрезок времени. И для того, чтобы в 1551 г. выслать под Казань 500 чело­век, взять и разгромить Сарайчик в 1557 г. разгромить Хозячен-Улус в 1586 г., и в эти годы иметь на Яике «три городки, суды и жи­вотину», то безошибочно можно допустить что казаки на Яике впервые появились мно­го раньше этих дат… А именно, как сказано в легенде записанной П. И. Рычковым: «в те поры когда Тимур-Аксак (он же Тамер­лан) разные области разорял». Тамерлан царствовал с 1336 по 1405 год. П. И. Рычков, после вторичного посещения Яика, выво­дит заключение, что казаки на Яике впер­вые появились с начала 14-го века.

На Яике сохранилась песня:

«На острове, на Камынине, братцы, старики живут.
Старики, братцы, стародавние, они по девяносту лет.
Они, братцы, в ладу живут с Золотой Ордой…»

До последнего времени на Урале сохранилась память о каком-то мифическом острове. На непринятый в обиходе, и даже дерзкий вопрос, спросить у казака: «Куда едешь?» — он зло ответит: «На кудылкин Остров, журавлей щупать!…» Под Илецкой станицей недалеко от Голубого городища, на Яике есть большой остров, на котором встречается растительность, которой нет на других лугах, много ночных птиц и замет­ны признаки бывшего жилья. Точное же местонахождение острова Камынина не изве­стно. Окрестные станицы этот остров на Яике звали просто Остров. Но так же возможно, что Камыкиным островом мог называться один из группы так называемых «Печных островов» под Гурьевым.

И. П. Буданов, занятый вопросами прямо не относящимися к происхождению яицких казаков, обходит его трафаретным замеча­нием: «Яицкие и терские казаки, как изве­стно (подчеркнуто мною — П.Ф.), суть ветви донских». А предположение Карамзина, «что казаки старше Батыева нашествия», он скло­нен понять, как относящееся только к дон­ским казакам.

Г. В. Губарев по этому вопросу пишет то­же самое — «известно». В поисках корней отдаленных предков казаков, после многих перемен имен, местонахождений, смешений в эпоху нашествия гунов, под именем торков и берендеев, он находит часть их на верхо­вьях Уральских гор и на истоках реки Урал. После ухода гунов торки-берендеи перекоче­вали на Дон. Г. В. Губарев не допускает есте­ственной возможности, что часть их могла, спустившись с гор, остаться на Яике, что подтвердило бы его теорию, так как не из­вестно, почему яицкие казаки называют себя «Горынычами». Из беглого рассмотра мнений донских историков-эмигрантов, цитирован­ных в этой статье, невольно бросается в глаза их склонность к непонятному междуказачь­ему великодержавию. Причинами тому надо считать гражданскую войну со всеми ее по­следствиями, отсутствие документации в си­лу оторванности от баз, что сопровождается полным незнанием важных исторических фактов из истории Яицкого Войска, незна­нием географии мест, упоминаемых по ходу дела, уж не говоря об обычаях, фольклоре, легендах края и т. д. Историю в кабинете за один день написать нельзя. Выходит как то по детски: всю славу казачью создавали дон­ские казаки, а остальные все, их колонии послушно следовали за ними… А этого, ему, Войску Донскому, совсем не нужно — оно и без того велико, и своей вековой славой увен­чано! Из-за отсутствия документальных данных, при изучении даже не так отда­ленной старины, историки бывают вынуж­дены, для связи некоторых событий, решать вопрос своими предположениями, логически­ми сопоставлениями, часто персональными и неизбежно предвзятыми, что неминуемо вносит засорение в вопросы, не освещенные полностью. Гипноз основателей исторической науки, корифеев ее, также влияет на выво­ды прогнозов в сильной степени. «Как сметь — свое суждение иметь!» так часто бывает в действительности.

Что касается историков не казачьих, как Д. Рознер, проф. Паскаль, ученый исследо­ватель Паллас, то все они находились под гипнозом корифеев и повторяли, что яицкие казаки происходят от донских, и что обычаи у них одинаковые, не зная сами их, не по­бывав ни на Дону, ни на Яике. Тем более, что вопрос происхождения (и даже сходства) их непосредственно не интересовали.

Что же касается зависимости, полной по­слушания, Яицкого Войска от Донского, как утверждают Чужинец и А. Ленивов, то та­ковых отношений не видно даже из цити­рованных статей. С самого начала сношений с государством Российским, Яицкое Войско сносилось с ним непосредственно через По­сольский Приказ. Оно же вело дипломати­ческие и торговые сношения с Хивой, Буха­рой, Персией и со всеми киргизскими ордами, не спрашивая на то дозволения у Дона. Случай, который приводит А. Ленивов, об от­писках Донского Войска на Яик о выдаче Ивана Заруцкого с Мариной Мнишек, пока­зывает, что Яицкие казаки не выполняли да­же просьб Дона, если это им было непри­емлемо. Из этой же переписки видно, что Москва не знала о такой зависимости, иначе она бы не писала бы на Дон в таком духе и по такому «большому» делу: «А вы к своим братьям атаманам и казакам Яицким отпишите, чтобы они побоялись Бога…» А. Ленивов пишет: «Напрасно писало тогда Войско Донское по настоянию Москвы Ве­ликому и Славному рыцарскому Войску Яицкому, — ничто не помогало», и Заруц­кого не выдавали.

В Смутное время яицких и терских каза­ков не было в группе атамана Межакова, по­влиявшего так сильно на выборах «царем Всея Руси» Михаила Феодоровича Романова в 1613 году. Только большая московская рать, занявшая Яик в 1614 г., захватила Заруцко­го, Марину Мнишек с сыном и казнила их. Тогда же был повешен за укрывательство яицкий Атаман Баловень.

С полной солидарностью Чужинец пишет, что они (яицкие казаки — П. Ф.), от начала до конца поддерживали Разина, что неправ­да в смысле массовом. Этого быть не могло, так как Разин распускал слух, что везет с собой патриарха Никона с намерением по­садить его на патриарший престол, а яиц­кие казаки «как известно» были ярыми противниками его реформ.

Войско Яицкое не обратилось за помощью на Дон, даже в такой грозный для него мо­мент, когда ген. Фрейман (а не Траунберг, как пишет А. Ленивов) в 1772 г. с сильным отрядом из оренбургских казаков (1200 чел.), и драгун (2.500 чел.), с 20-ю пушками атако­вал Яицкое Войско 3 июня на р. Ембулатовке. Яицкие казаки смогли выставить против лишь 2.000 чел. с десятком пушек. (П. Па­скаль). К сожалению замечается, что соли­дарности между Донским и Яицким Войска­ми не было даже в таких важных событиях, как Смутное Время, восстания Разина и Пу­гачева.

Делая такие категорические выводы из ис­тории Яицкого Войска Чужинец, А. Лени­вов, по-видимому, не сочли нужным ознако­миться с мнениями уральских историков, где указаны исторические факты, докумен­тально подтвержденные, что избавило бы их от необходимости класть в основу своих вы­водов легенды, не зная их точного содержа­ния, и игнорируя другие, также существую­щие.

На вопрос, откуда произошли яицкие ка­заки ответ дал в Москве ст. атаман Федор Рукавишников, который в Военной Колле­гии «показал», что первые казаки пришли на Яик с Дона и «инных городов русские», а с Крыма и р. Кубани — татары. В 1766 г., через 45 лет, это показание подтвердили де­путаты, командированные от Яицкого Вой­ска в Петербург, для присутствия при сочи­нении проекта «Нового уложения по управ­лению казачьими Войсками» по желанию (!) Императрицы Екатерины II — Василий Тамбовцев, Иван Акундинов, Яков Колпаков и Иван Анутин. (Е. Д. Коновалов). Вот, что легло в основу утвердившегося мнения, что яицкие казаки происходят от донских. Но из этого не видно, что они «основаны» ими, а не обосновались самобытно. Казаки были с Дона. Донской историк А. Попов утверж­дает, что до 1500 г. обитатели Дона называ­лись Ордынскими и Азовскими казаками. Да и вообще сомнительно, чтобы в эпоху Тамер­лана на Дону были уже станицы и в частно­сти станица (мифическая — П. Ф.) *) Гугнинская.

Об утверждениях донских историков, что Яицкое Войско было основано донскими ка­заками и зависело от них, на Яике никакой памяти, как и документов, не сохранилось. Они, яицкие казаки — «люди собственные», то есть образовались самобытно и притом же Горынычи…

Показания Руковишникова в 1721 г., рас­сказ В. Атамана Меркульева — легенды. Подтверждение же этой версии депутатами в Петербурге в 1766 г. было вызвано необхо­димостью для яицких казаков доказать свое легальное казачье происхождение, ибо в 1718 г. была произведена первая перепись на Яике, и только 3.950 человек были признаны «Горынычами», а 770 человек, прибывших на Яик после 1690 г., были исключены из списков Войска и отданы в распоряжение Астраханского губернатора, якобы, как бег­лые крепостные помещиков этой губернии.

С 1718 г. в «казаки» на Яике никого не при­нимали. До 1775 г. было зачислено лишь 29 молодых людей из пленных, усыновленных бездетными казаками. (Д. Рознер). И до последнего времени в Уральское Войско нико­го не принимали.

Во время этой первой переписи 1718 г. над яицкими казаками впервые нависла угроза общего разказаченья, а отсюда и появилась необходимость доказать легальное казачье происхождение. Донское Войско было уже приручено Российским государством, поэто­му и взоры яицких казаков, расчеты сохра­нить себя, свою самобытность и были обра­щены на Дон. Дальнейшие события на Яике подтвердили эту боязнь, вплоть до конца 18 столетия и даже дальше.

Только в 19-ом веке на Яике появилась своя подлинная интеллигенция и желание отыскать корни происхождения яицких ка­заков, и ознакомиться с их историей. Начало этому положил, видимо генерал Генераль­ного Штаба, занимавший пост Наказного Атамана Забайкальского каз. Войска Миха­ил Павлович Хорошкин, который собрал много матерьяла по истории Яицкого Войска. Была даже учреждена должность «войско­вого историка». Проф. Николай Николае­вич Бородин издал в начале 20 в. книгу «Уральское каз. Войско». Полковник Иван Павлович Хорошкин, когда был войсковым историком, продолжал работу своего брата Михаила Павловича, собирая матерьялы. Третий брат Хорошкиных Александр Пав­лович — поэт, перу которого принадлежит уральская песня «В степи широкой под Иканом», был убит в схватке с туркменами в эпоху завоевания Закаспийской области. Последним войсковым историком был войск. старш. А.Б. Карпов, написавший историче­ский очерк «Уральцы 1550-1725 гг.». Он же собрал много уральских песен, бытовых и военных, а его супруга многих из них пере­ложила на ноты. Наконец, заграницей Е.Д. Коновалов собрал также некоторые матерья­лы по истории Яицкого Войска.

А.Б. Карпов свой исторический очерк на­чинает с 1550 г., с начала осады Казани, в которой, судя по песням, участвовало 500 яицких казаков. О появлении первых людей, положивших основание Яицкому Войску, А.Б. Карпов, на основании былин, песен, всего фольклора и направления движения при заселении Яика и прочих обстоятель­ствах, делает вывод, что начало Яицкому Войску положили новгородские укшуйники. Были ли то действительно укшуйники, как назвал их Карпов, были ли то торки-берендеи по Г В. Губареву, бродники, Черные Коблуки по другим предположениям — утвер­ждать трудно, но очень много данных, поз­воляющих заключить, что они пришли с севера и с гор — Горынычи. Устье р. Яика и южное течение его до 1557 г. было занято ногаями. Город Сарайчик находился в 35-40 верстах от устья реки и Яик, до разрушения Сарайчика, был непроходим.

В книге описания Дона вице-адмиралом Крюсом 1703 г. говорится, этот текст при­водит И.П. Буданов: «Донских, запорож­ских, малороссийских казаков можно почи­тать за один народ по сходству образа жиз­ни, домостроительству, одежды и богослуже­ния. Но ни по одному из указанных призна­ков, добавив к тому же песни, говор, леген­ды — яицких казаков включить в эту семью не представляется возможным».

Первым укрепленным пунктом на Яике было «Голубое Городище» или «Синьгород». Перемещение «столиц» показывает направление движения. До настоящего поло­жения города Уральска установлено, что Яицкий городок был на месте ст. Кирсанов­ской, на 65-70 верст севернее. Возможно, что были и другие временные стоянки казачьих групп, но только Яицкий городок никогда не был на устье р. Яика, как сообщает о том А. Ленивов. Даже около 1748 г. земли на юг от Яицкого городка пустовали. Нет сомнения, что до 1718 г., года 1-ой переписи на Яике, казаки с Дона на Яик приходили, но они не были в таком количестве, чтоб могли бы повлиять на обычаи, говор, в которых, как и было, осталось все северное. Возьмем для примера песни: «Не былы то снега, снеги белые пушистые…», «Ты воспой, воспой млад жавроночек, сидючи весной на прота­линке …». Первая песнь пелась в нашей Илецкой станице, и обе они, по Сборнику русских народных песен, отнесены к народ­ным песням Уральского горного района. Праздник «Жаворонок» почитался на Яике. В этот день, 22 марта для детей пекли бу­лочки, по своей форме с некоторой претен­зией изобразить птичку. Ребятишки зале­зали на крыши домов и базов (крытые поме­щения со всех сторон для скота) и пели-кри­чали (я это тоже делал во времена моего детства): «Жавороночки прилетите к нам, красно летичко принесите нам…»

Спор о том, происходят ли яицкие казаки от донских или нет — спор старинный… В среде интеллигенции, главным образом воен­ной, ее мнения высказал А.П. Хорошкин в песне «Под Иканом», где в одном из ку­плетов поется: «Жаль что нас не сорок тысяч! Чем же хуже мы донцов? Золотник хоть мал, но дорог…»

Писатель Короленко пишет: «Как пере­едешь границу уральских казаков — ты по­падаешь в другой, не похожий ни на что мир…»

Генерал А.П. Богаевский, Донской Атаман, в одном из своих очерков написал: «Можно смешать (т. е. — ошибиться — П.Ф.) дон­ского казака с кубанским, терским, но ураль­ского казака ни с кем не смешать. Это — особый тип».

Что касается легенды о Гугнихе и когда это было, то последнее определил рассказ­чик о ней Илья Григорьевич Меркульев: на 350 лет раньше 1748 г. Легенда эта несом­ненно коллективного народного творчества, ибо существует несколько версий. И.Г. Меркульев ее «обработал» в «войсковых це­лях». В этом не должно быть сомнений, ибо трудно себе представить, чтоб «престарелая женщина татарской породы», полудикая, могла знать и помнить столько исторических имен и географических названий местностей.

Что такое «курень», «чекомас»? — Яиц­кие казаки этого не знают, также, как дон­ские не знают, что такое «варка», «обмах», «судак». «Варка» — по уральски — голова рыбы и всякого животного, «обмах» — ры­бий хвост. А просто хвост — «бывает толь­ко у собаки» — как сказал бы вам рассер­дившийся казак с Яика за вашу «неправиль­ную» (то есть не казачью) речь.

Что ж касается моего личного мнения о «происхождении яицких казаков», то я пол­ностью присоединяюсь к мнению Его Пре­восходительства действительного тайного со­ветника и кавалера Иван Ивановича Неплюева, что «за много происшедшим временем подлинного доношения у них (уральских ка­заков — П.Ф.) — нет».

Париж.

П.А. Фадеев

__________________
*) Примечание редакции. — Гугнинская станица не является мифической. Из нее был родом ген. Я. П. Бакланов, родившийся в ней в 1809 г. После его смерти в 1873 г., Гугнинская станица в его честь была переименована в Баклановскую.

© РОДИМЫЙ КРАЙ