Советский врач биологических наук Вла­димир Петрович Демихов всю свою жизнь посвятил различным проблемам медицины, цель которых — продлить жизнь человека. Родился он в 1916 году в станице Ерыженской Донской области. Отец погиб на фронте во время 1-ой Мировой войны. Юношей Во­лодя начал работать слесарем. Затем посту­пил в университет. В 1933 году студент 3-го курса университета Владимир Демихов пу­бликует свою первую работу — «Замена сердца механическим прибором».

Дальше…

Дальше…

10 ноября 1943 г. начальником Штаба Выс­шего Немецкого Командования фельдмарша­лом Кейтелем и Розенбергом была опублико­вана декларация, после которой ген. Красно­ву было гораздо труднее противостоять се­паратизму. В этой декларации «Казакия» признавалась самостоятельным государством и после своей победы немцы гарантировали ее образование, согласно всем традициям ка­зачества. Кроме того в декларации было обе­щано расселение всех каз. семей ушедших с Вермахтом в начале этого года и забота о них вплоть до их возвращения к себе домой в «Казакию».

Дальше…

Надо признать — англичане имеют граж­данское мужество признаваться в совершен­ных ошибках. Ярким примером тому может служить, издания 24 октября с. 1974. г. кни­га: «Последний Секрет». Автор ее, 36-ти летний, представительный лорд Бетхель, консерватист, вполне владеет русским язы­ком и сделал уже несколько переводов Солженицына на английский язык.

Дальше…

13 ноября 1974

Деар Сэр,

Не могу обойти молчанием и не привет­ствовать Вас с выходом в свет вашей книги. Потрудились Вы над ней не мало. Не из со­чувствия к выданным, но руководствуясь совсем иными целями, Вы, мимовольно, соз­дали себе им  м о н у м е н т .

Дальше…

Со всех концов мира приходят письма с выражением скорби и сочувствия по случаю смерти Б.А. Богаевского.

Приводим выдержки из некоторых из них:

«Неутешное горе переживают сейчас каза­ки с потерей дорогого нам Бориса Африкано­вича. Он своим сердцем и душой был настоя­щий казак. Он любил свой Тихий Дон, хоро­шо его знал, интересовался его историей. Был многолетним, беспристрастным редакто­ром журнала «РОДИМЫЙ КРАЙ», ко всем нам, посылавшим свои статьи для помещения их в журнале и мы чувствуем какого неза­менимого человека мы потеряли.

Дальше…

Мы собрались, господа, перед открытой мо­гилой Бориса Африкановича, чтобы сказать ему наше последнее «прости». Уходит от нас навсегда дорогой для казачества человек.

В жизни своей, прерванной преждевремен­но, Борис Африканович шел славным путем Богаевских. Получив техническое образова­ние и диплом инженера, он не ограничивает­ся узкими рамками работы по своей специ­альности, а, по примеру отца и дяди, одно­временно отдается служению любимому им казачеству. Сбои свободные от работы часы он посвящает общественной деятельности. В течение девяти лет он совмещает обязанно­сти председателя Казачьего Союза и редак­тора «Родимого Края». Работа инженера и двойная общественная работа переутомляют его до крайности. Он освобождает себя от обязанностей Председателя Казачьего Союза, но остается редактором «Родимого Края».

Дальше…

Задолго до назначенного часа отпевания, собор на улице Дарю заполнился народом. Казаки Парижа, его окрестностей и даже из провинции пожелали, своим присутствием, почить память покойного Бориса Африкано­вича. Все это подчеркивало значение для всех казаков этой незаменимой потери. Мно­гие искренно плакали.

Дальше…

Я давно познакомилась с Борисом. Вспоми­наю его среди группы молодежи, которую мой отец Н.Н. Туроверов собирал в Аньере, при музее Л.Г. Атаманского Полка. Дружная спайка этой группы, помогла папе создать этот музей, благодаря трудам и силам этой молодежи, которой папа очень гордился. Тог­да, приезжая домой только в школьный от­пуск, я не имела большого контакта с Бори­сом.

Дальше…

Нас выбрали в один день июня 1957 года. Бориса Африкановича Богаевского — пред­седателем, а меня — секретарем Казачьего Союза. Девять долгих лет мы работали вме­сте, девять лет совместной, безо всяких раз­ногласий, интересной работы на пользу каза­чества. Были у нас широкие планы, много мы хлопотали о создании казачьего старче­ского дома; многое нам обещали, но, к сожа­лению, мы натолкнулись на влиятельную русскую организацию, которая стала нам в оппозицию. Много километров мы изъездили по Франции, много повидали мы казаков, живущих в провинции и, скажу с гордостью, много доставили им удовольствия. Помню, в город Труа, один больной, умирающий от рака кубанец (к сожалению забыл его фами­лию) просил нас его навестить. Увидя Бори­са Африкановича, он ему сказал: «Спасибо тебе, сын Атамана» и — заплакал. Со слеза­ми на глазах Борис Африканович наклонил­ся и — поцеловал его.

Дальше…

Дальше…

Мы рано повстречались на жизненном пу­ти — оба были в первом классе Донского кадетского корпуса перед самой эвакуацией, только в разных отделениях. И были мы однолетками. А затем судьба раскидала нас — его с семьей в Болгарию и Сербию, а меня в Африку и Турцию. Лет через 5-6 увиделись снова в Белграде, на короткое время, чтобы снова расстаться. Сблизились уже гораздо позже, в многолетней оживленной перепис­ке, в журнальной работе, и затем — во время моих с женой наездов в Европу, когда мы подолгу останавливались в гостеприимном домике Богаевских, в Монморанси. И в пись­мах и в статьях Борис Африканович являл собой образец политической принципиально­сти и поразительной честности и отличался здравым разумом всесторонне образованного человека. Особенно любил я читать его се­рьезные исследования исторического харак­тера, которым он посвящал немало времени, уводя нас вглубь истории донского казаче­ства. И в переписке и при личном контакте он всегда оставался спокойным и ровным, рас­судительным человеком, но главная его от­личительная черта — это была его необычай­ная скромность. Он не терпел никакого «яче­ства» и выпячивания груди.

Дальше…