РОДИМЫЙ КРАЙ | РАЗГОВОРЫ НА ЗАВАЛИНКЕ (№125).

РАЗГОВОРЫ НА ЗАВАЛИНКЕ (№125). – П. Фаддеев

(Посвящается памяти Войск. Старшины Александра Ивановича Потапова)

Как вспомнишь прошлое, сидя вечером на завалинке или в бессонную ночь о житье бытье в Войске Яицком, об обывателе его, об этом несуразном на первый взгляд и первые его слова бородатом человеке, то вам кажется дивом, непонятным, в силу каких законов наследственности, с какой стороны или под влиянием каких условий образовался этот древний пережиток?.. Называя себя людьми «Собственными», Горынычами, потомками древних богатырей, что землю трясли да горами ворочили, застенчивый, сурово-молчаливый, — это вам кажется. Он необыкновенно горд своей принадлежностью к семье «Горынычей», ревнив к Войсковой славе и Войсковому добру и безудержно весел в своей среде. Он не может, бывало, равнодушно смотреть, как личность не войскового происхождения купается в р. Яике, принадлежащим только им — яицким казакам. До смешного, как дети наивны. Надо заметить, что из всех казачьих Войск в одном только Яицком (Уральском) Войске, до самой революции, земли, воды, леса, как небо, не были переделены. Уральский казак под пашню брал земли столько, сколько он был в силах обработать и там, где ему это нравилось. Луга для покоса, леса, каждый год делились на паи. Рыболовство, даже сбор некоторых ягод лесных, рубка талов для плетней, все это было узаконено с равномерностью для всех. Были выработаны «нормы» — 25 десятин, 25 голов рогатого скота, 50 голов мелкого — (баранов, коз) казак мог иметь и выпасывать на Войсковой земле бесплатно, а свыше — платил, установленный налог, в Войсковую казну. На все случаи были веками выработаны обычаи, которые со временем приняли форму законов. При таком распорядке экономической стороны быта, «общество», «общественное мнение» играло большую роль в жизни Войска. Оно (общ. мнен.) вмешивалось и, понятно, даже в первое «казачье ремесло» — военную жизнь. В Уральске положительно знали все, что происходит в наших 3-х действительных полках в мирное время. Во время войны семьи офицеров всех 9-ти полков жили преимущественно в Уральске. Помимо того, в Уральске же составлялось суждение о каждом из офицеров — («общественное мнение»), которое определяло и будущее этого офицера. Заметим, что рядовое казачество играло весьма важную роль в конечном оформлении его. И оно (общ. мн.) играло положительную роль в сохранении традиций братской близости между офицерами и казаками и отсутствие, до известной степени, лжи и глумления во фразе «здорово, братцы», которую произносил офицер, здороваясь с казаками. На деле было все, но тем не менее, без всякого желания идеализировать отношения, все же, должен заметить, что они не переходили границ. Следствие тому — ни одного оскорбления чести офицера в Уральских полках во время революции не было. Как некоторое доказательство тому является еще заметка Оренбургского каз. Войска генерала ген. штаба Ив. Гр. Акулинина в своей брошуре — «Борьба с коммунистами на Уральском отдельном фронте». Он, отдавая должное по вопросу превосходства Уральского казака, как отдельного воина в смелости, жертвенности, перед красноармейцем, добавляет: «к тому — он де (Ур. каз.) даже и начальства не боится»… Он хотел этим выразить, отнюдь не отсутствие послушания и дисциплины в Уральской Армии, а то, что казак внешне не проявляет страха-дрожания в сношениях с начальниками. Выработалась эта искренность отношений в силу полученного военного воспитания в духе сказанного и заложеного с детства в семьях правил народной мудрости: «Хлеб-соль ешь, а правду режь».. Двигателем тому служило существование «Войскового общественного мнения» по каждому из случаев в жизни его членов. Качества яицкого (Уральского) казака уже упомянутые — его ревностная любовь ко славе Войска, хранение «Войскового добра» и правил пользования им, были причиной, которая вызвала большой важности конфликт между наказным атаманом Войска и казаками в годах между 1905-10, при открытии сезона «Багрения». Этот случай не имеет ничего общего с волнениями, которые происходили по всей России в эти годы. Багрение — зимнее рыболовство на реке Яике по окрепшему льду. Сущность его состоит в том, что на местах где останавливается красная рыба-ятовь, на зиму, казак пробивает, по началу, маленькую прорубь, запускает туда багор, с соответствующем по длине багровищем, и начинает «водить»-кружить по проруби. Зацепив рыбу, кричит «скоро, скоро!».. Компаньоны прибегают к нему, увеличивают прорубь и, с необыкновенной быстротой, осетр — уже на льду. Все эти места разделены на участки-ятови. Первая ятовь начиналась под гор. Уральск, сейчас же ниже учуга и она называлась по дню «Багрение на Царя». Весь улов красной рыбы и икра от нее отправлялись в Петербург, в качестве «Призента» Императорскому Двору, как символ Его власти над Войском. Войсковое хозяйственное Правление назначало цены на рыбу первой ятови, которую платили казакам. Она была всегда вдвое ниже рыночной. Так было издавна принято и казаки не возражали против этого. Первый день багренья — это второй Войсковой Праздник — всему Войску свиданье. Все правительственные учреждения, школы, закрыты. Казаки за долго до назначенного дня готовятся к нему. И есть чем заняться: первое дело подготовить надо коней, ибо при переездах с ятови на ятовь надо быть быстрее многих, чтоб занять до сигнала хорошее место, чтоб быть на льду одним и первых и пробить прорубь на стремени. Заранее началить багры, подбагренники. Последние по длине бывают различны, как различны глубины реки на ятовях. Войсковое хоз. Правление, из числа депутатов Войскового Съезда, назначает скупщиков рыбы. Войсковой Штаб назначает «Багрянного атамана», команду для наблюдения за порядком в продолжении всего сезона рыболовства, начальника группы и группу казаков для сопровождения «Призента» в Петербург. Последняя миссия была почетной и выгодной. Обычно, Государь лично принимал делегацию благодарил и дарил каждому казаку серебрянные часы Павла Бурэ и золотые офицеру. На кануне дня багрения все постоялые дворы города и все казачьи дворы забиты приезжими казаками из дальних станиц. Вечером все кабаки, трактиры и шинки забиты. Пьют повсюду, по домам со свиданием и за успех завтрешнего дня. Спят мало эту ночь и тревожно. С рассветом надо быть на ятове, чтоб занять место. На выездах из города заставы, так же на дорогах из окрестных станиц, ведущих к 1-ой ятови. Наконец «пустили»! и тут начались скачки; — вот здесь-то и нужны хорошо подготовленные кони и крепкая сбруя. Стороной дороги, по глубокому снегу, стоя в санях, с криком, шумя привязанными по бокам упряжи баграми, как сумашедшие, обгоняя друг друга несутся к месту. Багрянный атаман уже наметил границы ятови. Прискакавшие казаки становятся с баграми в одну шеренгу по берегу реки, на высоком яру. Ятовь может быть длиною до десяти и больше верст. Приехавшие позже строят вторую, третью шеренги и т. д. и ждут. Приезжает одним из первых Войсковой протоиерей, настоятель «Старого Собора» Св. Михаила Архистратига. Прибывает пушка для подачи сигнала о начале рыболовства, сани с красными «знямками», нагруженные продуктом казенного винного склада. Прибывает начальник Войскового штаба, старший член войск, хоз. Правления, второе лицо в Войске и заменяющий Наказного Атамана при переменах и во время болезни. Все занимают на льду, расчищенное заблаговременно место. Наконец, прибывает Наказ. Атаман. Обычно, Наказ. Атаман являлся на багрение в санях, на тройке, но в описываем году ген. Ставровский прибыл верхом, сопровождаемый конвоем от «Учебной сотни» — единственная каз. часть гарнизона гор. Уральска. После приветствия и пожелания успеха, казаки ближних рядов, прокричали «Ура» атаману, протоиерей благословил баграчей и грянул выстрел из пушки. … Казаки, как были на яру, с баграми, пешнями, саками и т. д., бросились, прыгая с 4-х, 5-и сажен высоты яра на реку, верней в нанесенный ветрами снег под яром; бегут быстро на лед и через несколько минут вся ятовь уже покрыта лесом багров. А там уже слышны крики «скоро, скоро». И на льду появляются уже золотистые икряные осетры. Отсюда понятно, на сколько важно быть на ятове одним из первых, чтоб занять хорошее место. Для постороннего человека покажется странным и непонятным, почему же, вдруг казак пробил маленькую дыру во льду, пропустил в нее багор и через некоторое время вытаскивает из реки осетра?.. Это происходит совершенно неизбежно: осенью красная рыба заходит в пресные воды реки Яика для выметывания икры весной. Заходит она большими косяками и ложится всегда на одних и тех же местах. Привлекает ее структура дна, флора и фауна его. Места эти замечены — ятови. Напуганная шумом, рыба мечется во всем стороны и попадает на багры. Для того, чтоб рыба осенью не уходила выше Уральска, перед ним поперек всей реки поставлена стальная сеть — «Учуг».

В описываемом году на первой ятове было поймано рыбы не достаточное количество. Такой недолов случался иногда. В тех случаях Войсковое хозяйственное правление докупало недостающую часть на второй ятове, на второй день, платя казакам, в этом случае, уже рыночную за нее цену. Генерал Ставровский или не знал этого, или хотел показать свою власть, через багрянного атамана приказывает этим же днем разбагрить вторую ятовь для укомплектования «Призента». Вторая ятовь отстояла от первой 10-15 верст. Напрасно старший член хозяйственного Правления и начальник Войскового штаба, убеждали Атамана, что это выполнить невозможно: люди, кони, целый день на холоду в 30 гр.; чтоб багрить ятовь, ее нужно обгородить и т. д. и что это не принято. На шум, место стоянки начальства было окружено казаками. Ген. Ставровский, заслышав слово «не принято», пришел в такое нервное состояние, что со злобою прокричал — «А я вам приказываю!» Ближайшие к группе начальников казаки поняли о чем идет речь и как по телеграфу, весть стала известна всем. Все, кто мог, кто успел окружили группу начальников. По началу казаки спокойно убеждали Наказ. Атамана в невозможности выполнения этого приказания. Атаман настаивает на своем, грозит репресиями… Угрозы его возымели действие масла, подлитого в огонь. Все вспыхнуло!.. Ошеломленные такой несуразицей казаки, потеряв головы, перешли в разговоре на свой манер, на «ты». Кричат: «Ты не грози нам! Ты не имеешь никакого права в наших домашних делах!»… Надвигаются на Атамана, суют в его сторону свои мерзлые рукавицы. Некоторые с воплем, со слезами на глазах бьют себя в грудь.. Показывают свои георгиевские кресты… «За кого мы жизнью рисковали?» Сами пойдем к Государь-Императору. С задних рядов кричат: «не страшна нам Барбашова! Бей его!» Старший член Войскового хоз. Правления, начальник штаба и другие офицеры, окружают Наказ. Атамана, стараясь защитить его от казаков… Войсковой протоиерей спас положение; сняв наперсный крест, поднял Его над головой, обращается к вышедшим из повиновения казакам: «Братцы, на коленях вас прошу, успокойтесь!.. Не делайте беды Войску, самим себе!..» Воспользовавшись некоторым замешательством, подали коня, посадили на него Наказ. Атамана и он без папахи ускакал в Уральск. Конвой последовал за ним а за конвоем отправилась вся Войсковая знать улаживать конфликт… А Горынычи? Возбужденные случаем, они чаще обычного посылали своих ребят, приехавших с отцами на багрение, за «казенкой» и с наступлением сумерков, уже не обгоняя друг друга, а сдвоеными, строеными санями возвращались с песнями домой, к ожидающим их пельменям. Конфликт с Наказ. Атаманом был улажен. Он понял, что, «по положению» он не имел никакого права вмешиваться в установленный веками порядок. Со своей стороны Войсковые власти заверили Атамана, что случай не вызовет никакого шума и никому это не будет известно. В результате ген. Ставровский благополучно атаманствовал свой срок, пользуясь почетом и уважением казаков.

П. Фаддеев

Примечание: «Барбашова» — ростошь, в которой за убийство в г. Яицке (еще перед Пугачевским бунтом) ген. Траунбергера наказывали плетьми и шомполами участников этого акта в 1772 г. Это вошло в поговорку даже в случаях обыденной жизни.