РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

В 1957 году под названием «Трагедия на Драве или преданная свобода» на немецком языке вышла книга польского писателя И. Мацкевича. Изданная на польском языке эта книга носит название «Контра».

Вот вкратце ее содержание: хутор донско­го казака Александра Кольцова на Дону пе­ред революцией, большая семья: хозяин, хозяйка, два сына, дочь. Спокойная жизнь в достатке. Начинается 1-ая Мировая война, потом революция, гражданская война. Стар­ший сын в свое время уходит на немецкий фронт, потом служит в Белой Армии, попа­дает за границу. Старик-отец тоже уходит с белыми, но он не смог эвакуироваться и оставшись в Сов. Союзе ведет кочевой образ жизни, скрываясь от властей. Большевики сжигают его жену и дочь. Кольцов появля­ется в родном хуторе только с приходом немцев, становиться хуторским атаманом. С отступающей германской армией старик Кольцов уходит на запад, доходит до Лиенца и там погибает. И туда же в драматические дни казачьей трагедии попадает его второй сын Димитрий, оторвавшийся в сумбурные дни гражданской войны от семьи. Бывший безпризорник, став взрослым он попадает за острый язык в концлагерь, с началом войны его мобилизуют в армию, он переходит к немцам, в конце войны оказывается в Ав­стрии и кончает Лиенцем…

Несколько выдержек из произведения И. Мацкевича.

«… Командовавший частью, в порыжелой кожаной куртке, с красной звездой на кар­тузе, с наганом и плетью в руках подошел к куреню Кольцовых без слов. Молча подошли красногвардейцы. В выражении их глаз ста­рая Кольцова прочла — смерть…

Начали связывать обоих женщин.

«За что? — прошептала Кольцова — Гос­поди Исусе Христе, Пресвятая Богородица помоги нам…»

«Ага-га!… Как раз в точку… — прошипел человек в кожаной куртке — Пусть теперь, боги твои силы свои покажут, нехай помо­гут…»

Дочка Кольцовых, Рая побледнела, как снег. Кричать она не могла, не могла выдавить из себя ни слова. Только как выброшенная на сухое рыба глотала воздух, роняя пот и сле­зы, трясясь мелкой дрожью, как перепуган­ная на смерть мышь.

Связанных женщин положили на пол ку­реня. А затем по хозяйски обложили их соломой. Открыв все окна, чтоб тяга была лучше, солому полили керосином и подож­гли… Как сгорела Рая — неизвестно. Крича­ла лишь старая Кольцова, кричала страшно долго, пока ее не задушил дым…

Красноармеец Ващенко стоял, расставив ноги около горящего куреня и слушал. Стоял долго, пока не смокли вопли старухи, пока не завалилась крытая жестью крыша, давно когда-то покрашенная зеленной масляной краской, а теперь заржавевшая рыжими пят­нами, похожими на запекшуюся кровь…»

Прошло не мало лет, и И. Мацкевич опи­сывает другую сцену:

«Главная масса казаков, сгрупированная в лагере г. Пегеца в Австрии отступая перед вооруженными английскими солдатами, пы­таясь еще отбивать из их рук тех, кого еще можно было вырвать…

Солдаты начали бить палками. Бить по скрещенным рукам, по головам. Вырвали таки одного и бросили в автомобиль… Он придя в себя, выскочил. Снова избили и снова бросили в машину… Он снова выско­чил… ударами прикладов его сбили на землю и долго били ногами, пока он остался непод­вижным на земле, в лужах крови…

Первым, пробитый штыком упал высокий донской казак. Толпа отхлынула от помоста на котором священники служили панихиду по присутствующим здесь людям. Один из священников повернулся и как бы защищая алтарь, поднял в направлении английских солдат Евангелие, но пехотинец 8-го бата­льона армии английского короля выбил его штыком из рук батюшки. Дальше кубанец, пытавшийся заслонить икону Божьей Мате­ри, получил такой удар по голове, что обор­ванная вместе с волосами кожа нависла на ухо. Третий пытался сберечь хоругвь Нико­лая Чудотворца. Ударом палки хоругвь была сорвана с древка и тут же затоптана в грязь. В этот же момент другой солдат ошеломил

ударом палки старика Кольцова. Другой по­валил его на колени. Третий, четвертый сби­ли его на землю. Пятый, тот самый у кото­рого он вырвал карабин, ударил его так, что у него самого занемела рука. Так Джон Смит, родившийся в Шотландии, убил Александра Кольцова, родившегося на Дону, за то, что он не хотел быть покорным большевицкой власти, царившей тогда в западной Европе..»

Мацкевич поляк, не казак, так что в каком-то пристрастии к нам, казакам, его обвинять нельзя. Но он очень хорошо знает советскую действительность, отношение сов. власти к людям.

Конечно там рассматривают казаков, ушедших с немецкой армией так же, как и власовцев, как «изменников Родины»… Но так ли это на самом деле? С внешней стороны — возможно… Но нужно смотреть глуб­же в происшедшие события.

До 1-ой Мировой войны картина была яс­ной — люди защищали свое государство, свою страну. Но уже тогда выявились неко­торые явления, которые показали, что стра­на, народ — это одно, а власть, управляю­щая государством — это другое и она не всегда угодна всему народу, которым она управляет. И в итоге уже тогда люди одной и той же национальности, одного и того же народа оказались в воюющих друг против друга армиях.

Н.Я. Галай в одном из своих трудов (из­данных в Германии в Институте Изучения народов СССР) указывает, что в то время размеры этого явления были сравнительно незначительны: в германской армии имелась небольшая воинская часть (один баталион) финнов, считавшихся тогда российскими поданными, в турецкой армии на Кавказе, под командой немецкого офицера Шуленберга, был баталион грузин. В России были сфор­мированы чешские легионы из военноплен­ных австро-венгерских армий — три диви­зии, хотя вся Чехословакия входила тогда в состав Австро-Венгерской Империи. К на­чалу революции в России были сформирова­ны и польские части, хотя положением Польши как бы разорванной между Россией и немецко-австрийским блоком было неопре­деленным.

Во время 2-ой Мировой войны это явление политического и социального характера при­няло более широкие размеры: в рядах гер­манского Вермахта находится много частей из противников Германии: голландцев, датчан, норвежцев, бельгийцев — Волонская Бригада ударников СС Дегреля, дивизии «Викинг», «Норд». Не участвовавшая в войне Испания посылает на восточный фронт «Голубую Дивизию», которой с советской стороны противопоставляют испанцев-добро­вольцев из детей, вывезенных в Сов. Союз во время гражданской войны в Испании. Франция дала «Французский Легион», поз­же развернувшийся в ударную дивизию «Карла Великого» — Шарльмань». Послед­ними бойцами, защищавшими бункер Гитле­ра в Берлине, в то время уже покончившего собой, были французы.

Перейдем к Сов. Союзу. Около одного мил­лиона советских людей оказалось в немецкой армии. Это уже не отдельные изменники ро­дине, а что-то другое. Сама эта цифра опро­вергает, доказывает невозможность этого. Когда два человека из десяти переходят с опасностью для жизни на сторону иноземных сил, это уже не измена, а какое-то другое социальное явление. А это другое — это про­тест против советской власти, против ком­мунизма. Протест против существующего строя, против его идеологии.

И очень большой процент в этом миллионе составили казаки, уходившие с немецкой армией не только отдельным бойцами или воинскими частями, но со своими семьями, с дедами, женами детьми. Этого не было у других иностранцев, служивших в Вермах­те.

В свое время советские власти делали все чтобы уничтожить казаков: физическое ис­требление, ссылки и др. репрессии, но все это не достигло своей цели. И когда появи­лась возможность бороться с неугодной вла­стью в союзе с кем то ни было, хотя бы с чертом — казаки дали около 100 тысяч бой­цов.

И не наша вина, что западные страны не поняли и теперь еще не хотят понять крас­ную опасность и лелеют себя миражами о «мирном сожительстве и содружестве». Мы, казаки, слишком дорого заплатили за эти их иллюзии, за их доверчивость…

Б. Богаевский

© “Родимый Край” № 107 — ИЮЛЬ-АВГУСТ 1973 г.