РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

В декабре 1942 г., после окружения немецкой 6-ой Армии под Сталинградом, казаки стали хорошо известны высшему немецкому командованию за их храбрость. Войска Ата­мана Павлова, несмотря на то, что были вооружены захваченным оружием Красной армии, которое совершенно не соответство­вало современным военным требованиям, были единственной силой бывшей в распоря­жении немцев, способной отразить крупные силы советской армии, продвигающейся к Дону. В это критическое время немецким командованием было приказано немецкому кавалерийскому полковнику фон Панвицу стать во главе частей Атамана Павлова. Фон Панвиц должен был, объединив все каз. час­ти в одно боевое соединение, остановить в этом направлении советское наступление на запад.

Первый удар советской армии был направ­лен на Новочеркасск под которым его ожи­дали казаки под командованием фон Панвица. В результате очень жестокого боя сов. ча­сти были отбиты и казаки сами перешли в контрнаступление. Они захватили 3000 пленных, большое количество боеприпасов и обмундирования, в чем особенно нужда­лись. Фон Панвиц за личное участие в этом бою был награжден Железным Крестом Ры­царской степени с дубовыми листьями. Он был 167-ым воином, получившим такую вы­сокую награду.

За несколько недель до этого боя фон Пан­виц мало знал казаков, почти не встречаясь с ними. Теперь же их храбрость, самопожерт­вование, их обычаи и психология произвели на него такое впечатление, что он духовно стал как бы и сам казаком. Казаки также были о нем высокого мнения. Один из слу­живших под его начальством сказал о нем: «Даже среди настоящих казаков не легко найти казака равного нашему батьке Панвицу!». Связывало фон Панвица с казаками и то, что он родился 14 окт. 1898 г. в день По­крова Пресвятой Богородицы, особенно по­читаемого казаками. (Далее автор приводит биографию до войны фон Панвица, совпадаю­щую с той, что поместил С. Шпаковский в своем очерке «Рыцарь долга и чести» в № 112 «Род. Края» и в «Часовом» № 569).

После вторжения Вермахта в Польшу он жестоко осудил и раскритиковал обращение немцев с поляками. Но его критика не имела успеха и расисты не изменили своей дея­тельности. Когда началась война с Сов. Со­юзом фон Панвиц снова выступил в защиту славянского народа, протестуя против нече­ловеческого преступного обращения немцев с военнопленными, большинство которых было антикоммунистами. Собранным на от­крытом поле огороженном колючей проволкой, без помещений, без пищи и воды им предоставляли умирать от голода, холода и болезней. К голосу фон Панвица присоеди­нились и другие немцы, осуждавшие пре­ступную политику по отношению к русским военнопленным, но главари нацизма, под влиянием первоначальных успехов немецкой армии и ожидавших падение Москвы в бли­жайшее время, считали, что такая политика была верным способом уничтожения будущего потенциального врага — русских па­триотов. К сожалению фон Панвиц не мог непосредственно снестись ни с высшим ко­мандованием Вермахта, ни с главарями на­цистов. Лишь летом 1942 г., когда он был назначен в штаб армии ОК в восточной Пруссии, он смог встретиться с людьми, за­нимавшими высокие посты и изложить им то, что он считал реальной политикой и необходимым в отношении немцев к русским. Выступив в защиту русских военнопленных перед начальником Ген. Штаба ген. Пайцлером и Гимлером, по приказу которого все СС-овские части обращались с русскими как с «унтерменшами», он предлагал переме­нить отношение к ним и начать формирова­ние Русской Освободительной Армии, кото­рая, как немецкий союзник, воевала бы вме­сте с Вермахтом против общего врага — ком­мунизма. Но это противоречило всем гитле­ровским идеям и поэтому ни генерал, ни Гимлер не проявили никакого интереса к пред­ложениям фон Панвица.

Победа казаков под Новочеркасском в де­кабре 1942 г. была временной. Натиск Сов. армии возростал и в январе 1943 г. достиг наивысшего напряжения и 5 января Ново­черкасск был оставлен. Для казаков, кото­рые в своей время с радостью видели отступ­ление сов. войск и не предполагавшие воз­вращения мстительной власти Сталина, от­ступление немецких армии с Кавказа озна­чало великое бедствие.

Новый 1943 год был началом великого переселения народов, вряд ли когда либо виденного в истории человечества. Первыми на запад двинулись терские и кубанские ка­заки вместе с другими народами Кавказа. К этому все время растущему потоку беженцев присоединялись казаки с семьями с До­на. И только несколько тысяч казаков оста­лись партизанами в тылу у красных, с наив­ной верой в то, что немцы, как только прои­зойдет перегруппировка армий, вернутся.

Более ста тысяч человек с убогим иму­ществом, которое они смогли поместить на телеги или взвалить себе на спину, и со скотом, который они погнали с собою (с приволжских степей были даже верблюды), все это двинулось на запад и казалось, что все народы востока шли туда в надежде най­ти там лучшую жизнь..

***

В самом начале немецкого наступления на Сов. Союз на Восточном фронте находился Итальянский Экспедиционный Корпус под начальством генерала Массе (впоследствии маршала) в сто тысяч человек, бывший под строгим военным контролем немцев. 1 апр. 1942 г. этот Корпус был переименован в «АРМИР» (Итальянская армия в России). Вначале предполагалось, что ею будет ко­мандовать наследник итальянского престола — принц Умберто (теперь король с изгна­нии), но вместо него был назначен ген. Итало Гарибалди.

Несмотря на кажущуюся близость между нацистскими и фашистскими идеологиями, итальянцы не соглашались с мнением нем­цев-нацистов об их национальном превосход­стве, также как с их отношением к русским, которых немцы считали не достигшими «че­ловеческого уровня». Итальянское радио «Рома» почти каждый день пропагандирова­ло освобождение России, а не ее уничтоже­ние и колонизацию, как немцы. Поэтому ита­льянцы «АРМИРа» обращались со многими тысячами сов. солдат, захваченными ими или сдавшимися в плен очень гуманно. Так в од­ном большом лагере не огороженном колю­чей проволкой, где жило в палатках около десяти тысяч военнопленных, пользовавших­ся полной свободой передвижения, фактиче­ски только комендант лагеря, его адъютант и доктор да несколько солдат были итальян­цами. Военнопленные обещали коменданту не бежать из лагеря и ни один из них не нарушил этого обещания, хотя они свобод­но ходили в соседний лес без всякой охраны для рубки дров и т. д. Лишь один раз плен­ные отказались выполнить приказ комендан­та, что было вполне понятно. Дело касалось раненого полит. комиссара попавшего в этот лагерь, и пленные отказались не только уха­живать за ним как раненым, но и вообще иметь какие либо сношения с ним, так как в прошлом он был ответствен за страдания и смерть многих неповинных людей и по мнению пленных ему следовало бы на соб­ственном опыте узнать, что такое страдание. В конце концов комендант был принужден приставить к политкому солдата итальянца.

В ответ на гуманное отношение итальянцев пленные также хорошо к ним относились. Понимая это, ген. Гарибальди предложил итальянскому правительству послать, после тщательной проверки большинство пленных в Италию на работы в шахты, в которых был недостаток рабочих, но его предложение не было одобрено Муссолини, боявшегося влия­ния русских на местное население.

Было и много случаев когда отдельные итальянцы спасали русское население от го­лодной смерти или выручали отдельных лиц из лап Гестапо.

Отношение же пленных может быть ил­люстрировано следующими случаями:

Зимой 1942-43 гг. итальянцы при своем отступлении освободили пленных одного лаге­ря. в котором было около 1500 человек, пре­доставив им идти кто куда хочет. И вместе того, чтобы направиться на восток по своим домам, находившихся на территории занятой сов. войсками, все они двинулись на запад и дойдя до местности занятой еще итальянца­ми обратились к ним с просьбой по-прежнему считать их военнопленными. Просьба их бы­ла удовлетворена.

Итальянский кавалерийский офицер граф Кампелло также сделал попытку осущест­вить освобождение русских из-под советско­го ига. Не смотря на разрешение итальян­ских властей, немецкое высшее командова­ние ему отказало.

Кампелло, до войны занимавшийся своего рода коневодством — выращиванием породи­стых скаковых лошадей, и зная про казаков, как о природных наездниках, из казаков-пленных АРМИРа сформировал вооруженный отряд казачьей конницы. Из-за сущест­вовавшего тогда положения на фронте он не мог их снабдить новым обмундированием, поэтому казаки этого отряда продолжали носить форму Сов. армии, но без ее отли­чительных знаков.

Воевали они прекрасно. Однажды во время отступления Кампелло был ранен и захва­чен советчиками. Узнав об этом, его казаки, не ожидая приказания, бросились в атаку. Так как они были в советской форме, то сол­даты советской армии, приняв их за своих, не открыли по ним огня. Казаки прорвав­шись через красный фронт освободили своего командира и положив его в сани, повезли обратно. Но красные, поняв теперь свою сшибку окружили казаков со всех сторон. Тесным кольцом последние окружили своего раненого графа, отбиваясь от наседавших со­ветчиков с большой храбростью и мужест­вом. Им удалось вернутся в свое расположе­ние, жизнь их командира была спасена, но сотни казаков не вернулись, отдав свои жиз­ни «за други своя».

К сожалению очень мало что известно о дальнейших военных действиях этой части, также как и об ее судьбе в последствии, так­же, как о Казачьей дивизии сформированой АМИРом, которая участвовала во многих доблестных боях и сражениях. О них часто упоминает официальная итальянская воен­ная история, но без всяких подробностей.

Одни предполагают что после крушения восточного фронта казаки были предоставле­ны самим себе; другие утверждают, что мно­гие из них добрались до Италии, рассчитывая там быть в безопасности, но были там выда­ны западными союзниками Сов. Союзу.

Граф Кампелло, который быть может мог бы много сообщить на эту тему недавно скон­чался около Рима.

Очень жаль, что очень много подробностей до сих пор неизвестны, но во всяком случае и итальянская армия в России и итальянский народ могут гордиться этой до сих пор мало известной стороной 2-ой Мировой войны.

Русский, служивший переводчиком в ита­льянской армии в России, позже, в 1951 г., в русском эмигрантском журнале «Часо­вой», выходящем в Бельгии, под псевдони­мом А. Морелли писал: «Немцы потеряли войну (на востоке) только из-за безчеловечного отношения к русскому народу, который на это ответил им героической защитой их Родины… Тысячи и десятки тысяч офицеров и солдат иностранных армий обязаны своей жизнью русским, которые прятали их от Красной армии, часто делили с ними послед­ний кусок хлеба и отдавали свою последнюю рубашку».

После описания жестокого обращения немцев с его соотечественниками, Морелли выводит заключение: «Я думаю, что я не ошибаюсь в том, что немецко-итальянский разрыв про­изошел из-за немецкой политики в России».

Глава 2-ая — «Казаки и немецкая поли­тика». — Еще задолго до осуществления плана «Барбароссы» (вторжения немцев в Сов. Союз), заграницей, главным образом в Праге существовала группа казаков, которые проповедовали возможность образования «Великой Казакии» после освобождения России от коммунистов. Эта группа, возглав­ляемая генералом (так пишет автор — Ре­дакция) Глазковым основывала свои претен­зии на совершенно неправильной предпосыл­ке, по которой казаки являются совершенно особым национальным меньшинством, живу­щим в пределах России.

В действительности, казаки всегда были и остаются русскими, которые в 1444 г. вместо крепостного рабства выбрали свободу. Это они, как русские люди, возглавляемые Ерма­ком, исследовали, покорили и подарили рус­скому царю богатство и просторы Сибири. Казаки же, как русские люди колонизирова­ли Аляску и ту местность, что сейчас назы­вается Калифорнией. Если бы не существо­вало одиннадцати казачьих Войск, разбросан­ных по всем окраинам Российской Империи, то большая часть теперешних русских безконечных просторов была бы отхвачена мно­гочисленными иностранными захватчиками.

На претензии Глазкова отвечал генерал П. Н. Краснов, донской казак: «Казаки!

Являются ли они какой-то исключительной национальностью? Каким то индивидуаль­ным племенем?

Нет, они русские, имеющие свои собствен­ные традиции. Казаки произошли из разных мест России. В 16-ом веке при Иоанне Гроз­ном Ермак Тимофеевич объединил их воору­женные отряды для завоевания Сибири. Пешком, на конях, на лодках — сибирские и казаки других казачьих Войск неоднократ­но защищали границы России».

Но из-за политики Гитлера «разделяй и властвуй», из-за плана пресловутого А. Розенберга, предлагавшего разделить Россию на маленькие государства, подчиненные 3-му Рейху, сепаратистам Глазкова была дана возможность распространять их пагубную пропаганду на территории России, занятой Вермахтом. И только благодаря такой поли­тике Сталин стал считать возможным переда­вать радиопередачи, в которых он призывал русский народ бороться не за него и не за коммунизм, а защищать Матушку — Россию от врага, который намеревался ее уничто­жить.

В 1942 г. после сформирования многих ка­зачьих частей на Восточном фронте отдель­ным немецкими начальниками Вермахта. Во­сточное Министерство Розенберга создало в Берлине «Leitstelle» — орган ведающий ка­зачьими делами. Вначале во главе его был поставлен доктор Химпель, получивший об­разование в Петербурге и прекрасно говорив­ший по-русски и хорошо знавший и пони­мающий психологию казаков и их мировоззрение. К сожалению, эти казалось бы пре­имущества д-ра Химпеля были как бы аннулированы приказом Розенберга, который указывал что казаков ни в каком случае нельзя рассматривать как русских.

Это «Leitstelle» нанесло как немцам так и Русскому Освободительному движению значительно больше вреда чем пользы, так как оно всячески поддерживало сепаратистов. Единственное, что можно сказать в защиту последних это то, что их делегаты посещая многочисленные «лагеря смерти» русских во­еннопленных выручали оттуда людей выра­жавших желание бороться против коммуниз­ма и могших доказать, что они действительно казаки.

В то время, когда война на востоке приня­ла затяжной характер д-р Химпель понял, что Глазков по сравнению с ген. Красновым является политическим пигмеем и что ген. Краснов был единственным человеком, кото­рый мог объединить всех казаков под одним знаменем. И эта его оценка оказалась вполне правильной. (Далее автор излагает биогра­фию ген. П.Н. Краснова).

В 1930 г. ген. Краснов переехал из Фран­ции в Германию и поселился недалеко от Берлина, где его застала война Германии с Сов. Союзом. Д-р Химпель, посетив ген. Краснова запросил его согласится ли он принять участие в работе «Leitstelle». Вна­чале генерал отказывался, так как не мог примириться с преобладающим влиянием сепаратистов и принять требования Гитлера и Розенберга, согласно которым казаки не должны были вмешиваться в дела русского государства и заниматься исключительно своими местными интересами. Но позже, 25 янв. 1943 г. под влиянием своих многочислен­ных друзей ген. Краснов согласился принять предлагаемый пост с тем, чтобы противодей­ствовать деятельности и влиянию сепаратис­тов Глазкова и не только в Германии, но и в казачьих частях Вермахта.

27 янв. по требованию Высшего немецкого командования он отдал приказ казакам, ко­торый был распространен не только в каз. частях, но и в каз. краях. В нем, он выпол­няя приказ Розенберга ничего не говорил об России, но подробно описал характерные ис­торические особенности казачества и призывал казаков к борьбе за свободное будущее и за право жить по традициям их предков.

Казалось, что ген. Краснов примирился с сепаратизмом, но на самом деле все это вре­мя он стремился противодействовать распро­странению злобной антирусской пропаганды Глазкова, в которой русский народ приравни­вался к коммунистам и обвинялся во всех ужасных преступлениях советского режи­ма. И в этом отношении Краснов медленно, но верно достигал своей цели. В 1944 г. он пояснил полк. Тяшельникову суть кажущегося соглашения и примирения с сепарати­стами. Внешне соглашаясь с Розенбергом, Краснов надеялся, что как только казачьи края получат независимость, они смогут на­чать оттуда Русское освободительное движе­ние.

В течении всего этого периода войны он, только один раз в 1943 г. выразил в статье помещенной в парижской газете «Париж­ский вестник» свое личное мнение. В этой статье он жестоко критиковал «советский патриотизм», согласно которому русская белая эмиграция, несмотря на то, что в своем большинстве она была антикоммунистичес­кой, призывалась защищать Сов. Союз от антирусского врага — немцев. Эта идея име­ла большой успех среди русских эмигрантов во Франции.

П.Х. Блайт

(Продолжение следует)

© “Родимый Край” № 114 СЕНТЯБРЬ – ОКТЯБРЬ 1974 г.