В прекрасные сентябрьские дни поезда, полные людьми Казачьей дивизии, неслись через Варшаву и Чехословакию на юг в Югославию, где по прибытии дивизия заняла позиции вблизи Белграда. Хотя Тито в то время и не отдавал себе ясного отчета, но допустив дивизию достигнуть района Рума, он уже проиграл первое сражение. Будь он умным военным стратегом, каким его охарактеризовала западная пропагандная печать, в его планы входила бы организация актов саботажа на железных дорогах.
Вскоре после их прибытия в Югославию, казаки участвовали в перестрелках с красным врагом. Гористая местность подходила к особому способу ведения борьбы. По существу, в Хорватии между казаками и партизанами Тито происходила настоящая война, а на юге (в Сербии) партизаны Тито столкнулись лицом к лицу с ожесточенными врагами коммунистов — генералом Дражей Михайловичем и Русским Охранным Корпусом, организованным в Белграде для защиты большого числа проживавших там русских (многие из них были казаками, покинувшими Родину в конце Гражданской войны в 1920 году) от варварских набегов коммунистов. Вначале борьба в Хорватии ограничивалась только отдельными схватками между патрулями или нападениями из засады. Но в ноябре 1943 года начались ожесточенные бои, которые причиняли тяжелые потери для обеих сторон. За короткое время большие пространства земли, бывшие раньше под контролем Тито, были освобождены казачьей дивизией от партизан. Частые набеги красных диверсантов на железнодорожное полотно в районе Срема однако обостряло положение. Чтобы остановить подрывную работу партизан, казакам было приказано очистить эту местность и охранять от дальнейших набегов железнодорожные пути сообщения для поставки провианта и боеприпасов. Схватка между казаками и партизанами произошла в заросших густыми лесами долинах горы Фрушки. Эта борьба закончилась только тогда, когда красные партизаны потерпев большие потери, скрылись в далеких тайных укрытиях.
Во время всей этой кампании фон Панвиц всегда был вблизи от его казаков. По возможности, он всегда старался лично приветствовать его утомленные части пехоты и кавалерии, возвращавшиеся в их базу. Для раненых он всегда имел неисчерпаемый запас маленьких подарков и теплые слова утешения, которые он всегда говорил по-русски. Когда одно из его формирований выигрывало какое-нибудь особенно тяжелое сражение, генерал устраивал им торжественную встречу: дивизионный оркестр в красных черкесках с белыми меховыми шапками выходил навстречу и сопровождал их к помещениям постоя, в то время как фон Панвиц с его телохранителем ожидал их в определенном месте. Местное население часто ночью просыпалось от звуков фанфар, боя барабанов, стука лошадиных копыт и криков «Ура!», которым усталые казаки отвечали на салют «Батьки» фон Панвица.
В город Сисак, где находился штаб дивизии и были расквартированы Сибирские казаки, пришло донесение, что в местности между Глиной и Сисаком немецкие и хорватские формирования попали в окружение и истреблялись превосходными силами партизан. Там произошло кровопролитное сражение. Ни одна из воюющих сторон, пока продолжалось сражение, не брала пленных. Фон Панвиц и немецкие офицеры пытались сдержать ярость казаков, но они мало преуспели в этом. Казаки не воевали с врагом Третьего Райха. Они боролись с коммунистами, которые с ноября 1917 года пытались уничтожить Казачество. Тот факт, что противником являлись югославские коммунисты не уменьшало их ожесточения, а вид красной звезды приводил их в ярость. Для казаков не было ни одной минуты передышки. Часть дивизии была отведена для замены не эффективных в борьбе хорватов, охранявших железнодорожное полотно между Загребом и Бродом, потому что вновь участились набеги и диверсии партизан Тито на железную дорогу. Несмотря на заросшие лесом окрестности, казаки уничтожали партизан, где бы они не появились, а после этого несли простую охранную службу. Однако Тито был непобедим. Вскоре подрывники проникли в участок железнодорожного полотна, который охраняли Терские казаки и спустили с рельсов несколько поездов. Охрана была удвоена и после этого каждую ночь партизаны попадали в старательно устроенные засады. Но разрушение железных дорог продолжалось. Генерал фон Панвиц понял, что диверсии будут продолжаться до тех пор, пока местный красный штаб и партизанский гарнизон в Панкраце не будет уничтожен. Поэтому ф. Панвиц отдал приказ командующему Терским полком: «Панкрац, без промедления, должен быть очищен от всех коммунистов!» Ранним утром Терский полк двинулся в направлении Панкраца. Верхушки гор были покрыты облаками, а единственная дорога, по которой они могли продвигаться, вела через трясину. Копыта лошадей погружались в слякоть; вьючные животные, на которые были погружены пулеметы и военное снаряжение, старавшиеся изо всех сил, вскоре покрылись потом. Начавшийся дождь ухудшал положение. Но несмотря на это, колонны казаков без колебания продолжали продвигаться вперед до тех пор, пока передовой патруль не увидел цель их маршрута — Панкрац. Пулеметы были немедленно разгружены расставлены и наведены в направлении Панкраца. Но казаки не захватили красных врасплох. Группа казаков, поползших по грязи вперед, были встречены интенсивным огнем из густого кустарника. Пулеметы были подтянуты и казаки открыли по ним огонь. Так как пулеметчики вели огонь вслепую, то они приостановили стрельбу и выжидали до тех пор, пока враг снова не покажет себя, а тогда они открыли прицельный огонь в ту часть кустарника. В ответ на это партизаны начали бросать в них гранаты и обстреливать казаков из минометов. Казаки в свою очередь забросали их гранатами. Такая перестрелка продолжалась некоторое время, после чего, казаки, под прикрывающим их огнем бросились в атаку В кустах произошла рукопашная схватка. Под натиском казаков, партизаны начали отступать. В этот момент кавалерия, державшаяся в резерве пошла в атаку. С боевым кличем Терские казаки бросились на врага, который сразу же понял, что для них все потеряно и… разбежались, покинув Панкрац. На этот раз было взято большое количество пленных, среди которых был большой процент женщин. Все они были одеты в неподдающееся описанию обмундирование — смесь военного с гражданским, но у всех были военные шапки с красной звездой. Успешно выполнив возложенное на них задание, казаки подожгли все, что они считали пригодится врагу, который снова, они знали, вернется назад. После этого полк с его убитыми и ранеными, погруженными на носилки, двинулись к их первоначальной позиции.
Тито потерпел большое поражение и потерял много людей, однако, командующий Терским полком знал, что несмотря на это, по пути назад к их линиям, они будут подвергаться нападениям из-за засады. В этом он был прав. На выгодной для них позиции красные ожидали их. Навьюченные лошади, раненые и пленные находились в середине колонны. Два больших подразделения были — один в разведке, другой — в арьергарде, когда ураганный огонь партизан обрушился на беззащитных раненых и пленных. Когда передовые казачьи разъезды и арьергард услыхали выстрелы, они бросились на помощь их командующему и раненым. Казаки пошли в атаку по открытой местности. Их встретил прицельный огонь и многие из них пали, с тем, чтобы никогда больше не подняться. Но это не остановило оставшихся в живых. Они, казалось, были неуязвимы и не боялись смерти. По их традиции смерть на поле брани была славной смертью. Они продолжали наступать до тех пор, пока красные не отступили в полном хаосе и на этот раз не было взято ни одного пленного. Для пополнения потерь в дивизии фон Павниц получил добровольцев, из бывших служащих Красной армии. Сначала они были тщательно проверены агентами Казачьего «Лайтштеле», а позже офицерами Казачьего Центрального управления. И только тогда, когда их находили вполне заслужившими доверия, их посылали в лагерь Цветтле вблизи Вены. Там им была дана относительная свобода и время решить без какого-либо давления на них — хотят ли они остаться военнопленными или поступить в казачий полк. Больше девяносто пяти процентов выбрали последнее, и только немногие из них поступали в полк, желая спастись из лагерей смерти, а остальные хотели воспользоваться случаем и вступить в борьбу с их общим врагом — Сталиным и коммунистами.
В феврале месяце 1944 года группа известных казачьих генералов посетила штаб в Сисаке. Их прибытие создало праздничную атмосферу. Одним из этих посетителей был генерал Шкуро — казак, родом с Северного Кавказа, который во время Гражданской войны на юге России для борьбы с красными организовал и командовал отрядом, в несколько сот человек. Вскоре его отряд вырос в дивизию, а его казаки назывались «Волками Шкуро». Широкая известность Шкуро не ограничивалась служением Родине в Белой Армии. За его дело служения в борьбе за свободу от Англии он получил высокопоставленный Английский Орден; после его выдачи Советам даже красные солдаты восхищались коренастым, грубовато-добродушным Шкуро, который не переставая рассказывал о том как красным доставалось от него. Вместе с остатками его дивизии Шкуро с бароном генералом Врангелем ушел в изгнание. Вначале он проживал в Париже, где первые годы проводил все время за планами реорганизации Волчьей Дивизии, чтобы с ее помощью освободить Россию и его любимый Кавказ. Со временем он понял, что Западный мир не заинтересован в уничтожении коммунизма и стал искать забвения в выпивке вместе с товарищами, которые никогда не покинули его. Утомленный столицей Франции, он переехал на вторую родину казаков — в Белград, но и там он не нашел счастья и продолжал пить все больше и больше. И только вторжение немцев в Советский Союз вывело его из апатии. Он стал мечтать о возвращении на Родину. Но вскоре его постигло новое разочарование. Увидев жестокое обращение немцев с его соотечественниками, он понял, что все его надежды на освобождение России — напрасны. Однако даже и это не останавливало его от попытки нанести последний окончательный удар по коммунизму. Вскоре после его посещения казачьей дивизии в Сисике, во время празднования его 56-летия в Берлине, Шкуро сказал своему адъютанту капитану Анатолию Петровскому: «Мой друг Анатолий, вскоре мы будем повешены! К черту их! Во всяком случае я еще располагаю временем, показать этим красным ублюдкам, кто — Шкуро… Наполни мне мой стакан снова, Анатолий!» Во время его пребывания в Сисаке, он бродил среди казаков, никогда не выдавая им своих предчувствий о неизбежном поражении. Грубым языком, пересыпанным ругательствами Шкуро убеждал каждого казака с которым он говорил, бороться еще упорнее и никогда не предавать Славу Казачества. Казаки любили его за это. Во время праздника Пасхи Шкуро все еще находился в дивизии вместе с генералом Науменко и другими генералами. Походный алтарь, украшенный цветами и сосновыми ветками, был воздвигнут в поле. Вокруг горела масса свечей. Казаки собрались на Пасхальное богослужение. Несмотря на их любовь к браной жизни, они были глубоко верующими. В первом ряду стоял фон Панвиц с его гостями. Все колокола в деревне звонили, возвещая о Воскресении Христовом. Все забыли о войне свирепствовавшей вокруг них. По окончании богослужения на фон Панвица «Христос Воскресе!» все казаки дружно ответили: «Воистину Воскресе!». Делегаты от разных полков преподнесли Фон Панвицу подарки: плетеные корзины наполненные крашеными яйцами и куличами. А донские казаки в знак их лояльности преподнесли ему новорожденного белого ягненка. Фон Панвиц по-русски благодарил каждого из них и с каждым христосовался. После этого все присоединились к Пасхальным разговенам, которые были приготовлены по казачьему обычаю. Много было вкусной пищи, а еще больше разных напитков.
В июле 1944 года генерал фон Панвиц поехал в Центральное управление восточными добровольческими формированиями («Фрайвилиген Лайштелле Ост.») с целью добиться переименования его дивизии в Казачий Корпус, так как в дивизию был большой наплыв добровольцев, и по численному составу она представляла Корпус, а так же запросить, почему его дивизия не получает никакого вооружения, официально затребованного им. Центральное управление согласилось на образование Казачьего корпуса, но не могло помочь в снабжении продовольствием и необходимым вооружением. Центральное управление подчеркнуло гот факт, что Эс-эс изменило свою политику по отношению к русским и не рассматривало их больше, как «унтерменшен», а создало Центральное бюро Эс-эс для организации их собственных добровольческих формирований с Востока. Центральное бюро Эс-эс оставило за собой исключительные права распределять все имеющееся снаряжение и провиант.
Фон Панвиц не был нацистом и не симпатизировал эсесовцам, но он направился к полковнику доктору Рудольфу Арльту, полный решимости добиться во что бы то ни стало оружия и амуниции для своего Казачьего корпуса.
Свидание их было коротким и откровенным. Генерал сказал доктору Арльту, что ни он, ни его казаки не являются последователями национал-социализма и не имеют никакого желания стать членами Ваффен Эсэс. Арльт принял это сообщение спокойно. В результате фон Панвиц согласился, что его новый корпус будет наименован 15 Казачьим Кавалерийским корпусами будет в подчинении Центральному бюро Эс-эс. В свою очередь доктор Арльт обещал, что ни одного эсесовского офицера и солдата не будет в корпусе и что казакам не будут предъявлены требования стать служащими Вафен Эс-эс или носить их форму. Доктор Арльт пошел на эти уступки, потому что присоединение Казачьего корпуса (правда только на бумаге) увеличит силы вспомогательных войск под его командованием и этим самым усилит престиж Эс-эс. Генерал вернулся в Югославию довольный достигнутыми результатами; вскоре вторая дивизия была полностью укомплектована. Это было своевременно, так как война с Тито достигла зенита. Западные союзники и Советы ежедневно увеличивали военную помощь красным партизанам. Однако, казаки ухитрялись сохранять их военное превосходство, даже тогда, когда они уже не могли удержать большие пространства земли, ранее находившиеся под их контролем. Два месяца спустя 22 сентября 1944 года, когда большинство немцев знали, что их поражение вопрос только времени, звенья советских бомбардировщиков, в количестве от пятидесяти до шестидесяти, пролетали над местностью занятой Корпусом в районе Веровитицы на реке Драве. Они разбомбили сосредоточение казаков и сбросили листовки, в которых призывали югославской народ помочь партизанам в борьбе с немцами. Среди этих листовок было несколько писем написанных от руки и адресованных казачьему командованию. В этих письмах, советские летчики просили казаков организовать посадочную площадку для их самолетов, так как они хотели бы присоединиться к ним в борьбе за освобождение России. Эта новость была передана в штаб; 23 сентября Кононову было дано разрешение осветить место посадки. Огни были зажжены; когда пролетели бомбардировщики, шесть из них отделились от формирования и приземлились. Экипажи самолетов во главе с майором Лебедевым были приведены к полковнику Кононову, который допросил их. И после того, как он убедился в их полной политической благонадежности, он разрешил им присоединиться к полку без каких-либо дальнейших формальностей. Прибытие советских летчиков подняло моральный дух казаков; но в конце года началось великое немецкое отступление и несмотря на повторные обещания доктора Арльта, новое вооружение и провиант так и не прибыли. Казаки вынуждены были прибегнуть к нормированию продовольствия и боеприпасов. Однако, в день Рождества Христова 1944 года казаки одержали самую большую победу в истории этой войны. В рождественский сочельник красная 133 «Сталинская» Пехотная дивизия, поддерживаемая партизанами Тито и формированиями Болгарской армии пытались захватить предмостное укрепление через реку Драву, в семи километрах на запад и северо-запад от Виртовицы в деревне Питомарка. До того как казаки получили приказ идти в атаку, «Сталинская дивизия» уже отбила атаку немцев и хорватов пытавшихся выбить их с занимаемых ими позиций, но это не остановило казаков Четвертого Кубанского, Шестого Терского и Пятого Донского полков, которым было приказано первыми ударить по превышающему численностью противнику. В то время как наступление формально было под командованием полковника Иохима фон Шульца, фактически боем руководил Донской казак полковник Иван Н. Кононов, который с согласия Шульца решил послать на левый фланг — Кубанский полк, на правый — Терский, а его собственный Пятый Донской оставить в центре. К тому времени красные были подготовлены к отражению атаки. Глубокие полубронированные бункера и огневые точки были построены, артиллерия была тщательно замаскирована и стратегически расположена. Три казачьих полка пошли в наступление одновременно, но сильная красная артиллерия остановила Пятый Донской полк, а фланговые охваты тяжелым перекрестным огнем были прижаты к земле Кононов руководил атакой, стоя в автомобиле во весь рост, когда он увидел, что первая атака была отбита и что его артиллерия с ограниченным запасом снарядов и несколькими немецкими танками в его распоряжении были не в силах уничтожить вражеские позиции, он призвал к себе капитана Орлова, бывшего офицера Красной армии, и приказал ему взять эскадрон донских казаков и подавить огонь советской артиллерии. Подкравшись с тыла, Орлов напал на красных. Вокруг орудий и огневых точек произошла жестокая рукопашная схватка, и Орлов выполнил задание. Все орудия смолкли и каждый орудийный замок был выведен из строя. Как только Кононов услышал, что все орудия смолкли, он отдал приказ своим людям идти в наступление и на этот раз наступление завершилось полным успехом. С шашками наголо и штыками Пятый Донской полк бросился в атаку. Кононов был среди казаков и поощрял их одобрительными возгласами. Справа и слева клещи Кононова стали сжиматься. Паника охватила «сталинские полки». Солдаты, бросая оружие и пулеметы, искали спасения в бегстве. Но было поздно. Фланговое окружение замкнулось. Для красных солдат оставалось только два выхода: биться до конца или сдаться в плен. Они выбрали последнее. И только позднее они поняли, что это были не немцы, а такие же русские, как они. Перед началом боя, сталинская дивизия насчитывала восемнадцать тысяч человек, в то время как Кононов имел только половину — девять тысяч человек. Потери казаков были: триста двенадцать убитых, шестьсот два раненых. Потери красных: 4000 убитых, большинство из которых потонули в реке Драве, а остальные сдались в плен. Из сдавшихся в плен 3455 человек были отправлены в лагерь военнопленных, а остальные по их просьбе зачислены в Казачий Корпус. Казаки, вопреки их обычному обращению с военнопленными, радушно приняли их как братьев. В ознаменование этой блестящей победы, полковник Кононов был награжден Железным Крестом Первой Степени; за беспримерный героизм был награжден также капитан Орлов и многие другие. Когда победоносные войска вернулись на свои квартиры в тыл, генерал фон Панвиц приветствовал их. Он также послал каждому полку письмо с нарочным, в котором выражал им свою благодарность за одержанную ими победу и гордость, что он в час их триумфа с ними. После этой победы Корпус устроил в Вировитице оперативную базу и предотвращал попытки прорывов крупных титовских отрядов и не раз в Барксе и Враждине разбивал превышающие численностью, болгарские дивизии, которые пытались пересечь Драву и этим отрезать казакам путь к отступлению, которое все сознавали было вопросом только времени. В Враждине в феврале 1945 года болгары думали, что благодаря большому сконцентрированию самоходной артиллерии и бронетанковых войск, они находятся на выгодных позициях, но казаки несмотря на численное превосходство болгар разбили их и нанесли им большой урон. После этого болгары держались от них на безопасном расстоянии и ограничивались только нападениями из засады на случайные казачьи патрули. В следующем месяце, когда даже такой большой оптимист, как фон Панвиц не верил больше в изготовление разрушающего «секретного оружия», которое должно было обеспечить победу немцам, Корпус получил подкрепление: 360 полк, известный под названием «Полк Рентельна». 29 мая 1945 года полк присоединился к Корпусу и слился с Первой дивизией с капитаном Кулгаво во главе. Бригада Кононова, организованная им в феврале месяце и Донской полк были включены в состав Третьей дивизии 15 Казачьего Кавалерийского Корпуса, а полковник Рентельн был назначен командующим. В то время Корпус состоял из: Первой дивизии под командованием полковника Вагнера, в которую входили Первый Донской, Второй Сибирский, и Четвертый Кубанский полки; Вторая дивизия, под командованием полковника фон Шульца, состояла из: Третьего Кубанского, Пятого Донского и Шестого Терского полков; Третьей дивизией командовал полковник Рентельн, в нее входили Седьмой и Восьмой пластунские полки и бригада Кононова.
П. X. Блайт.
© “Родимый Край” №117 ИЮЛЬ – АВГУСТ 1975 г.
(Вашего голоса не хватает)
Loading ...Читайте также: