(Продолжение № 104)

Деятельность нового Ст. Скаута Ростова была слабо заметна в Новочеркасске и по­этому, да еще по вине Дехтерева, новости из Ростова доходили с большим опозданием. Только на Рождество 1918 года поползли слухи о том, что скаутизм в Ростове разва­ливается. Весна 1919 года принесла мало из­менений в скаутской среде. Но 2-ая Дружина уже была расформирована, а ее уцелевший отряд, по просьбе родителей, стал в ведении Атамана Новочеркасской станицы и вышел из организации — начал воскресать старый антагонизм. Правда, начальник 2-ой Дружи­ны был на фронте…

Дальше…

Мой отец Андрей Миронович, в противо­положность моему деданьке Мирону Ивано­вичу, по состоянию своего здоровья, никогда не был, ни на войне, ни на военной службе. Однако это нисколько не мешало ему быть казаком смелым и, как все яицкие казаки, гордым своим «исконно» казачьим происхо­ждением. Гордость их доходила иногда до такого самовосхваления, что я неоднократно слышал в разговорах их между собой, что «мы, де казаки, все дворянского происхож­дения». Но дворян среди яицких казаков никогда не было. Иногородние же между со­бой казаков презрительно назвали «казарой». Находясь в «счастливом неведении», они — казаки не знали, какое им место от­водили учебники истории на социальной ле­стнице русского общества, а потому уверен­ность их оставалась непоколебимой. А ста­рики — казаки за свое многолетние служе­ние, за труды понесенные, раны полученные «за веру, царя и отечество» и за «благо­честие» в мирной жизни, считали себя до­стойными особого преимущества и чуть, по­чти что близко от «ангельского чина»…!!!

Дальше…

(Несколько дней его участия в Заднепровской операции)

В сентябре 1920 г. генерал Врангель заду­мал Заднепровскую операцию: 2-я Армия (генерал Драценко), переправившись через Днепр у Ушкалки пехотой и конницей, шлет свою конницу по правому берегу реки, чтобы с тыла взять советское предмостное укреп­ление у Каховки; 1-я Армия (генерал Кутепов), удерживая фронт от Мариуполя до Си­нельникова, перебрасывает часть своих сил за Днепр, чтобы связать противника на про­странстве от Екатеринослава до Николая и том облегчить 2-й Армии выполнение ее опе­ративной задачи.

Дальше…

(Из Новочеркасска на станцию Матвеев Курган)

(Продолжение № 104)

У нас в дивизионе с каждым днем дела все шли хуже и хуже. Если раньше молодые казаки, только что призванные на службу, еще не были затронуты пропагандой, то те­перь все больше и больше они ей поддава­лись. Занятия с казаками еще производились, но это была какая-то видимость, а не служба. Было несколько случаев неповино­вения, оставшихся без наказания. В офице­ра, во время его ночного обхода постов, «не­известными» были брошены камни, прожужжавшие мимо ушей. Окна в наших бараках были без ставень и несколько дней тому назад в дежурного офицера, сидевшего в кресле в дежурной, через окно был брошен булыжник с такой силой, что ободрал кожу на кресле в двух вершках от головы офи­цера. У меня лично в этом отношении все благополучно: на дежурстве по дивизиону, хожу ночью проверять посты и дневальных — все сходит хорошо. Как-то в три часа ночи поймал дневального, что у него потухла печь, поставил его на два часа под шашку и сам присмотрел за выполнением этого приказания.

Дальше…

памяти Н.Н. Туроверова

Он уснул. Не тревожьте, не надо —
Ведь за жизнь устает человек.
Из-под наглухо сомкнутых век
Не увидим орлиного взгляда,
Не услышим ни песен, ни смеха —
Так суров и безжалостен Рок.
Пусть домчится до правнуков эхо
Недопетых волнующих строк.
Карандаш уронила рука,
Оживлявшая тени былого,
И застыло неспетое слово
На умолкших губах казака.
Он уснул. Не трубите отбой —
«А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой…»
Лишь архангел разбудит поэта.
Знаю: в небе ему уже где-то
Уготован мундир голубой.
Там он выйдет, оружьем звеня,
В степь небесную, словно домой,
Подведет ему ангел коня,
Что доныне все плыл за кормой.
И в свинцовые волны туманов
Вдаль копыта его понесут,
Чтоб пред Старшим из всех Атаманов
Атаманец явился на Суд.
Дальше…

Посвящается Петру Кумшацкому

Заносы, Сугробы. Замерзшие глыбы
Сползающих с кровель снегов
Цепные медведи вставали на дыбы,
Ревели от холодов.
У Темных, у Грозных, у Окоянных,
За шерстью не видно лица:
Иваны, Иваны и снова Иваны,
И нет тем Иванам конца.
До белого блеска сносилась верига.
На улицах снежная муть.
Татарское иго — Московское иго:
Одна белоглазая чудь!
Что было однажды — повторится снова
Но неповторна тоска.
На плаху, на плаху детей Годунова
Москва ударяет с носка!
Пылает кострами Замоскворечье,
Раскинулся дым по базам;
Сожгли Аввакума, затеплили свечи:
Москва не поверит слезам!
Москва никому не поверит на слово,
Навек прокляла казаков,
И выпила черную кровь Пугачева,
И Разина алую кровь.
Метели все злее. Завалены крыши,
Москва потонула в снегах,
Но чьи это души, все выше и выше
Плывут над Москвой в небесах?
В теплицах цветут басурманские розы,
На улицах — снежная муть.
Толстой — босиком, на машине — Морозов
Свершили положенный путь.
Цыганские песни. Пожары на Пресне,
А вот — и семнадцатый год.
Все выше и выше, просторней, чудесней
Души обреченный полет.
По небу полуночи… Черное небо,
А хлеб еще неба черней.
И шопотом, шопотом: корочку хлеба
Для безпризорных детей.
Но как при Иванах, при Темных, при Грозных
Молитвам не внемлет земля.
По небу полуночи… Красные звезды
Мерцают на башнях Кремля.
Дальше…

28 нюня, д. Плауча Велька. — Третьего дня нас сменила 35-ая пех. дивизия ген. Ильяшенко. Смена была назначена в 10 ч. вечера, но Смоленский пех. полк, который должен был сменить Ингерманландский, дошел до позиций, устроил митинг и решил ее не за­нимать. Пока его уговаривали депутаты, ингерманландцы, не ожидая смены — сами ушли с позиций. Мои стрелки и спешенные казаки вынуждены были растянувшись, за­нять всю позицию. Вчера их сменили, но 1-ая сотня стрелков, которая должна была сменить казаков, все же не пожелала занять предназначенных ей окопов. В прежнее вре­мя я предал бы их за это военно-полевому суду, а теперь приходиться смотреть сквозь пальцы. Отправил их в резерв и доложил по начальству.

Дальше…

29 января 1918 г. по старому стилю Дон­ской Атаман Алексей Максимович Каледин выстрелом в сердце прекратил свое земное существование.

Природный казак Донского Войска из ху­тора Каледина Усть-Хоперской станицы. Фе­вральская революция застала его на посту командующего 8-ой Армией, окруженного славой Луцкого прорыва.

Дальше…

Родимый Край… Отчизна дорогая…
Наш славный, древний тихий Дон…
Тоскуем о тебе в скитаньи увядая,
Прими от нас земной поклон…
Твои сыны за то тебя любили,
Что вольность от природы ты им дал,
Что наградил их разумом свободы,
Что путь дальнейший в жизни указал.
Ты наделил их чуткою душою,
В сердца их кровь свою им влил
Любовью, нежностью их чувства преисполнил,
И жизни красоту познать их научил.
Ты не лишил их доблестной отваги,
Степную удаль и «смекалку» дал
И охранять от всяких бед Отчизну
Своим сынам ты строго наказал.
Ты завещал быть верным сыном Дона,
Друзей и недругов ты научил распознавать,
Благословил помочь во имя правды Бога
И наказал врагов повсюду побеждать.
Но годы шли, десятки лет, столетья,
И Край от разных бед пришлось не раз спасать,
А степь широкую, покрытую цветами
Казачьей кровью чистой поливать.
Там где лилася кровь, твердыню орошая,
Лазоревым цветком покрылися поля,
И понакрыл ковыль — волной седою
Те кости, что не приняла земля.
Сынов твоих осталось верных мало,
И внуки те заветы стали забывать.
А правнуки о них лишь кое-что слыхали,
И Край родной не стали охранять.
Они друзей среди врагов искали,
Старался во всем им угождать.
А выродки — Дон мачихе отдали,
Чтоб от нее подачки получать.
А тех, кто Край родимый славил,
Заветы Дона, кто мог свято воспринять,
Изменниками и «ворами» звали
И стали на Краю родимом истреблять…
Осиротел родимый Край казачий
От ласки мачехи… На плахе топором
Летели головы сынов казачьих вольных,
И укрошались перекладины повешенным «вором».
Лилась кровь, ломались кости,
Свирепствовал в подвалах кат,
Колесовали, рвались ноздри —
Искореняла мачеха казачий быт,
И в плечи юношей, кадет и юнкеров
Вбивали гвоздями кровавым следы.
И точно пьяная развратная садистка,
Кощунствуя над Божьей красотой,
Отвергнув совесть, честь и правду
Безсыдно назвалась советской и… святой.
И Край родной, родимый Край казачий
Стал заселяться пришлого толпой.
И сгинула донская воля,
Навеки сгинул быт родимый и степной.
Но тех, кто Край родимый любит,
Кто жизни красоту в нем смог найти
Не напугать ни пыткою, ни плахой
Не сбить с казачьего пути…
Дальше…

Памятники существуют с древних времен. Всем известны египетские пирамиды, пред­ставляющие из себя памятники-гробницы фараонов, живших за несколько веков до нашей эры. До сих пор они привлекают вни­мание туристов всего мира. Древняя Греция, Римская Империя оставили нам памятники редкой красоты в их строениях и статуях как мифических богов, так и великих людей того времени.

Дальше…

Братья казаки,

Правление Казачьего Союза поздравляет вас со Светлым Праздником Воскресения Христова. Пусть каждый из вас в день Праз­дника из праздников переживет то чувство, которое испытывали мы в отдаленные годы пребывания нашего в родных краях.

Дальше…