РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

На западе, в позиционный период 1-ой Ми­ровой войны, явилась необходимость иметь пехоту специального типа, получившую на­именование штурмовых и ударных частей: во Франции — «Батальон де шок», в Герма­нии — «флаг» или «штурм батальон». За­дачей их было не давать противнику покоя даже в периоды затишья и частыми неожи­данными ударами заставлять его всегда быть на чеку. Во время же больших операций эти части пускались вперед наступающих войск.

В русской армии еще до революции ген. Гурко в Особой Армии для этой же цели ввел гренадерские взводы с особым курсом обучения из специально подобранных лю­дей, но идея его по разным причинам широ­кого распространения не получила.

По примеру запада в русской армии та­кими частями стали партизанские казачьи сотни, появившиеся еще в 1915 г. при каза­чьих дивизиях по инициативе ес. Чернецова, когда фронт «стабилизовался» и обе сто­роны перешли на окопную войну. Называ­лись они «отрядами» или «сотнями особого назначения» или «партизанскими» и т. д. Тогда почти у каждой каз. дивизии были такие отряды или сотни состоявшие из до­бровольцев-казаков. Наибольшую извест­ность из них получили отряды ес. Чернецова, ес. Боброва, в. старш. Мартынова, в. старш. Шкуро, в. старш. Семилетова, ес. Попова, сот. Грекова.

Главной их задачей было проникновение в тыл противника, иногда в очень глубокий тыл, для нападения на штабы, взрывов мо­стов и ЖД. путей, складов огнеприпасов и т. д. Их действия в тылу противника давали большие положительные результаты также, как и во время больших наступательных операций, где они часто играли роль зас­трельщиков.

Когда после февральской революции началось разложение русской армии, нашлись люди, которые поняли, что от такой армии ничего кроме поражения ожидать нельзя и, что нужно создать новую армию добровольно желающих продолжать войну «до победного конца». Вспомнив о волонтерах француз­ской армии Карно, они замыслили, как и Карно, обратиться с призывом к волонтерам (добровольцам), надеясь, что, как в армии, так и в тылу, найдутся элементы, готовые и могущие личным примером увлечь за со­бой митингующие, потерявшие какое бы то ни было представление о своем долге, массы.

И уже в апреле 1917 г. на всех фронтах, частью по почину начальства, частью по инициативе отдельных лиц, начали возни­кать ударные части под разными наимено­ваниями. Задачами их было, не в пример за­паду или каз. партизанским отрядам до революции, не только безпокоить противни­ка или быть «пробойной силой», но главным образом «увлекающей» за собой силой.

В штабе 8-ой армии идея организации ударных батальонов возникла одновременно у капитана Ген. Штаба М. И. Неженцева, под­полковника Ген. Штаба В. К. Монакина — (донского казака) и подполковника Ген. Штаба Н. В. Шинкаренко (кубанца).

Кап. Неженцев 5 мая представил на имя генерал-квартирмейстера 8-ой армии доклад об организации 1-го ударного отряда имени ген. Корнилова в 8-ой армии, на что получил его разрешение. В качестве помощников Не­женцев пригласил из общего отделения Шта­ба 8-ой армии кап. Ген. Штаба К. И. Леонтье­ва и прикомандированного к штабу армии Текинского полка поручика князя Н.П. Ух­томского.

Отряд начал организовываться в г. Черновицах, где были расположены 86-й и 17-й пехотные запасные полки, на которые в первую очередь разсчитывал Неженцев. И действительно, в первые дни на его призыв отозвалось около 1000 человек, из них почти половина прапорщиков, еще не бывших в боях. Однако, уже через несколько дней на­чалась пропаганда против «корниловцев». Главной официальной причиной была эмбле­ма отряда, носимая на левом рукаве: белый череп с двумя костями на синем фоне, пере­крещивающимися мечами и разрывающейся гранатой и надписью «Корниловцы». В ней Армейский комитет усмотрел контрреволю­цию и это стало разбираться на всех митин­гах.

Но, не смотря на это, отряд пополнялся и скоро его состав дошел до 3000 человек. По­ступало много военнослужащих тыловых учреждений, людей сознательных, бывших проводниками идеи Неженцева. Остальная масса, большая часть солдат, была полити­чески инертна и шла повинуясь стадному на­чалу, в ней было много опасного фермента брожения, так как очень много солдат пошло в отряд, чтобы не идти немедленно на фронт с маршевыми ротами. Были среди них и подосланные провокаторы для разложения отряда.

Особняком в отряде стояла рота чехов во главе с штабс-капитаном австрийской служ­бы Мейстержиком и… казаки — особая Дон­ская сотня под командой войск. старш. Краснянского и сборная Донская каз. сотня 38-го Дон. каз. полка войск. старш. Дударева. Обе сотни полного боевого состава пришли в от­ряд одними из первых. Пришли пешими, так как Армейский Комитет не разрешил каза­кам взять своих лошадей.

По свидетельству кн. Ухтомского в жур­нале «Донская Волна» чехи и казаки по­шли в отряд исключительно по идейным соображениям и казаки даже не протестовали, что у них отобрали их собственных лошадей. Они хотели доказать пехоте, что могут быть и отменными пехотинцами—гренадерами. «Казаки и чехи прекрасно уживались друг с другом. И те и другие имели что-то отличное от общей массы русских солдат, пишет кн. Ухтомский: — у них были свои особенности, мешавшие им слиться с солдатами. В этом заключалась их главная ценность для вну­тренней жизни отряда, они представляли обособленную сплоченную группу людей, преданных Неженцеву, на которую он всегда мог положиться в случае каких либо недоразумений с солдатскими ротами».

К моменту выступления ударного отряда на позиции казаки все же были посажены на коней. Число их значительно возросло: в отряд поступили казаки других Войск, так же как и часть офицеров донцов, служивших в полках регулярной кавалерии. Сотня в. ст. Дударева составила конную команду развед­чиков, а сотня в. ст. Краснянского разверну­лась под его командой в дивизион.

Во всех боевых операциях отряда казаки действовали очень храбро, особенно под Калишем, где они понесли значительные по­тери при атаке на немецкую батарею, бив­шей по ним картечью. Был ранен и в. ст. Дударев.

После Корниловского «мятежа» ударный отряд был переименован в Славянский полк и поднимался вопрос о перевозке его во Францию. Но в октябре он принимал участие в подавлении восстания большевиков в Киеве. Когда появилась угроза, если не уничто­жения, то расформирования полка больше­виками, полк командировал на Дон к Атама­ну Каледину и на Войсковой Круг полк. Краснянского для получения разрешения полку переехать на Дон. Разрешение было получено. Пока полк собирался на Дон, Краснянский на Дону формировал донской партизанский отряд, помощником его был поправившийся от ранения в. ст. Дударев.

Славянский полк из Киева одиночным по­рядком, при помощи казачьих эшелонов, перебрался на Дон, туда же при помощи «Казачьего бюро» было перевезено и пол­ковое имущество. На Дону же полк возро­дился под именем Корниловского, который принимал участие в 1-ом Кубанском походе.

После оставления Ростова и Новочеркас­ска, Краснянский и Дударев увели своих партизан в Добровольческую Армию. Там Краснянский командовал отрядом в составе Партизанского полка, а Дударев был вновь назначен ген. Корниловым начальником ко­манды конных разведчиков Корниловского полка. В ней было около 60 казаков — это все, что осталось от каз. группы (свыше 300 человек) первых дней формирования удар­ной бригады — остальные пали смертью храбрых.

Кто из корниловцев не помнит из группы казаков-основоположников ударной бригады великана казака Сибирского Войска есаула Малеева или донского казака ротмистра Н., имя которого так прославляет в своей книге Б. Суворин.

Боевых действий ударников Неженцева и Корниловского полка я не касаюсь — они достаточно описаны самими корниловцами.

Когда шло формирование ударной бригады имени ген Корнилова, в Каменец-Подольске заседал «Брусиловский съезд» Юго-Запад­ного фронта, на котором донской казак мо­лодой подполковник Ген. Штаб В. К. Монакин, в качестве начальника политического отделения штаба фронта, делал доклад о положении на фронтах Мировой войны. За­кончил он его предложением, как одно из средств подготовки наступления на русском фронте, образовать на фронте в широком размере ударные части из солдат фронтовых частей, сохранивших понятие о долге перед рединой, с одновременным призывом добро­вольцев в тылу, которые показали бы фрон­ту, что честные русские люди, даже не обя­занные воевать, идут на фронт добровольно для продолжения борьбы с внешним врагом.

Предложение Монакина было принято и 23 мая ген. Брусилов отдал приказ по фронту о начале формировании ударных батальонов на фронте при корпусах, дивизиях и даже полках. Им же был утвержден план форми­рования таких батальонов и в тылу, кото­рым, в отличие от фронтовых, было присво­ено название «ударных революционных батальонов». Для всех ударных батальонов был установлен отличительный знак — красно-черный шеврон на левом рукаве, уг­лом вниз.

Формирование этих батальонов на фронте было передано в руки командного состава, которому должны были содействовать вы­борные войсковые организации. Формирова­ние же батальонов в тылу из волонтеров бы­ло возложено на особый комитет, в органи­зации которого приняла деятельное участие Черноморская делегация из офицеров, мат­росов, солдат и рабочих, прибывшая в Чер­ного моря. Она выделила из своего состава членов комитета по организации батальонов и дала людей для пропаганды по всей Рос­сии идеи формирования этих ударных частей. Одним из активнейших пропагандистов был матрос Баткин, который в «корниловские» дни на Дону был одним из доверен­ных лиц ген. Корнилова по делам пропаган­ды.

Председателем Комитета был поставлен подполк. Монакин, а его помощником подполк. Шинкаренко (куб. каз.). Пунктом сбора волонтеров был назначен Каменец-Подольск.

Идея кап. Неженцева и подполк. Монаки­на имела подражателей и на других фрон­тах. Так уже к 15 мая при штабе 7-ой Армии, по инициативе одного поручика, имя которо­го история не сохранила, был сформирован штурмовой батальон из добровольцев, слу­живших в тыловых учреждениях и специ­альных частях при штабе армии, в составе 600 человек. И в мае он принимал участие в бою на Лысонской позиции под начальством полк. Гофмана и за боевые отличия был переименован в Лысонский штурмовой бата­льон. В него входило около сотни казаков разных Войск, составлявших команду раз­ведчиков под командой донского казака лет­чика подъесаула Анатолия Захарова (в по­следствии участника Степного Похода).

Таким же образом, на ряду со все прогрессирующим развалом частей фронта, инициа­тивой отдельных лиц на всех фронтах и в тылу образовались здоровые в политическом и военном отношениях части, именовавшихся штурмовыми, ударными, «чести», «личного примера» и т. д. батальонами.

На Румынском фронте первые такие ча­сти были сформированы казаками — в старш. Шкуро и в. ст. Семилетовым. На Кавказском фронте — поруч. Лесли и дон­ским казаком А. Падалкиным. На Северном фронте в войсках Петроградского гарнизона штабс-капитаном 3-го стрел, полка Орлом и подъесаулом 4-го Дон. каз. полка К. И. По­повым. На Северо-Западном, в дни Тарнопольского позора, получил боевое крещение 1-ый ударный революционный батальон под командой капитана технических войск дон­ского казака Талалаева.

Дело формирования ударных батальонов шло как будто довольно успешно, но их было недостаточно. Новая армия, которая могла бы заменить разваливающиеся части, как надеялись Неженцев и Монакин, не роди­лась.

В свое время революционная Франция да­ла Конвенту 14 армий, а теперь революцион­ная Россия дала немного больше 60-ти бата­льонов, из них 14 на Юго-Запад. фронте. Сколько было на каждом из других фронтов, к сожалению история не сохранила данных.

Когда Верховный Главнокомандующий ген. Брусилов увидал относительную успеш­ность формирования ударных батальонов, он приказал Монакину распространить их формирование на все фронты. 13 июня 1917 г. об этом был отдан им приказ. При штабах всех фронтов были учреждены особые ко­митеты для формирования в тылу таких ба­тальонов. При штабе Кавказского фронта председателем такого комитета был полк. Ген. Штаба П.Н. Шатилов. При ставке верх. Главнокомандующего был организован Цен­тральный Комитет во главе с подполк. Монакиным. Как курьез можно отметить, что Главный Комитет Союза офицеров Армии и Флота отказался содействовать Монакину в деле формирования ударных батальонов, бо­ясь, что они станут рассадниками больше­визма на фронте.

По свидетельству подполк. Шинкаренко (в «Дон. Волне») дело формирования в тылу столкнулось с противодействием и недове­рием среднего начальства и офицерской мас­сы, которых пугало наименование батальо­нов «революционными». А разные комите­ты и темная солдатская масса считали их «контрреволюцией». Ни те, ни другие не по­няли и не оценили смысла формирования ударных батальонов и побуждений, привле­кающих добровольцев. Поэтому формирова­ние батальонов шло в атмосфере сарказма и ядовитых насмешек с одной стороны, и из­девательства и злой клеветы с другой.

Больше всего формированию мешал Ис­полнительный Комитет Юго-Западного Фронта, который много раз требовал от ко­миссаров Временного Правительства прекра­щения формирования ударных батальонов, устранения от дел формирования Монакина и Шинкаренко, как неблагонадежных в от­ношении свершившейся революции.

Ценой больших трудов и трений 28 июня было закончено формирование 1-го Револю­ционного ударного батальона, которому воен­ным министром Врем. П-ва было присвоено название «батальона свободы, равенства и братства». Командовать им был назначен георгиевский кавалер, капитан инженерных войск донец Талалаев. Батальон насчитывал свыше 1000 человек, было в нем около 30 % казаков разных Войск, но главным образом донцов. Они же были на большинстве ко­мандных должностях. Вообще же офицеров было недостаточно.

По свидетельству Шинкаренко («Дон. Вол­на») боевое крещение батальон получил под Тарнополем, где особенно отличилась 1-ая рота под командой хорунжего Донского Вой­ска Долгова. В течении 4-ех часов рота вела бой за подступы к Тарнополю, из 160 бой­цов осталось всего 60 человек, из 100 человек кровавых потерь было около 40 казаков. Этот «Талалаевский» батальон был и пер­вой преградой на пути хлынувших из-под Тарнополя беглецов, но ему же пришлось впервые в дни революции применить возстановленную на фронте смертную казнь и разстрелять 13 мародеров.

После сктябрской революции остатки ба­тальона, 30-40 человек, главным образом ка­заков добрались до Дона, где Талалаев был назначен комендантом станции Филоново, и вместе с остатками его батальона до конца ноября 1917 г. действовал на линии ЖД Поворино-Царицин. поддерживал порядок и разоружал бунтующие, проходящие эшелоны демобилизованных и дезертиров, пользуясь, как оружием, почти исключительно ручными гранатами.

6 и 8 июля закончили формирования 1-ый и 2-ой Оренбургские ударные батальоны 1-ый был под командой капитана Отто, 2-ой — полк. Елейша. Оренбургскими они назва­ны по месту вербовки волонтеров. В обоих батальонах было свыше 30 % казаков, глав­ным образом Оренбургского и Уральского Войск.

1-ый батальон сразу же был двинут на Волочиск на встречу потоку бегущих с фронта. В самое короткое время на ЖД то­го района был возстановлен порядок, но дезертиры теперь стали делать глубокий обход.

2-ой батальон был брошен к Трембовле, где в тяжком бою, прикрывая фланг 45-го корпуса он спас остатки расстроенных его частей, но из 1200 человек его состава в строю осталось 500, остальные были убиты или ранены.

Во второй половине июня за подписью военного министра Керенского был отдан приказ, разрешавший юнкерам военных учи­лищ и школ прапорщиков поступать в удар­ные батальоны.

В начале июля по инициативе подполк. Монакина и его помощника подполк. Шинкаренко, был сформирован 1-ый юнкерский батальон, в который почти в полном составе вошли юнкера Чугуевского Военного Учили­ща, среди которых было много донских ка­заков, и частично вошли юнкера Киевских училищ, кроме Инженерного. Здесь тоже бы­ло некоторое количество донцов и все они ушли в ударники.

10 июля Юнкерский батальон, свыше 400 человек прибыл в Черновицы, где закончил свое формирование, получив обоз, пулеметы и прочее, и был направлен в Проскуров, где в первый же день задержал свыше 6000 де­зертиров. Командиром Батальона был капи­тан инженерных войск Попов, донской казак. Из дезертиров кап. Попов формировал мар­шевые роты и под командой своих юнкеров отправил на фронт. Курьезно отметить: большая часть дезертиров выразила желание записаться в «ударники», но принята не была.

Из-за точного выполнения батальоном приказа ген. Корнилова о «решительных» мерах против дезертиров, по требования ар­мейского комитета возникла длинная исто­рия с преданием суду командира батальона «за превышение власти». Батальон был пе­реброшен в Черновицы и там расформиро­ван. Юнкера были отправлены по своим училищам. Часть из них, Чугуевского учи­лища, после октябрского переворота пробра­лась на Дон, где часть из них поступила в Добровольческую Армию, а другая — в дон­ские партизанские отряды, с которыми уча­ствовала в Степном Походе (Б. Раков, П. Гу­сев погибший в лагерях Караганды после выдачи в Лиенце в 1945 г.). Все они с боль­шим восхищением вспоминали подполк. Мо­накина и его деятельность по формированию ударных батальонов.

Помимо этого юнкерского ударного бата­льона существовали и другие ударные юн­керские группы, но к сожалению о них не сохранилось данных, как об их формирова­нии, так и о их действиях.

© “Родимый Край” № 108 СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 1973 г.