РОДИМЫЙ КРАЙ — орган обще-казачьей мысли

(Выдержки из дневника от 1-го марта до 20 апреля 1920 г.)

1-3 марта 1920 г. Станица Динская. — Наш 23-ый Дон. каз. полк здесь уже три дня; арриергард наш, 4-ая Дон. дивизия, находится в Кореновской станице, в Пластуновской станице также наши части 4-го Корпуса, — таким образом мы оторваны от красных по­чти на 50 верст. От Динской до Екатеринодара еще около 20 верст. Имеется достаточ­но фуража и продуктов для людей. За три дня немного отдохнули и лошади и люди. Наш полковой батюшка каждый день слу­жит в местной церкви, так как сейчас Великий Пост, и приглашает нас говеть. На фрон­те затишье. 4-ая дивизия, занимающая Кореневскую, сообщает, что противник как бы исчез.

4 марта. Ст. Динская. — Красные обошли наши передовые части, занимавшие Кореневскую и Пластуновскую и ночными пере­ходами вышли к подступам к Екатеринодару. По тревоге наш полк выступил из Динской, за нами шли полки, стоявшие в Кореневской и Пластуновской. Из-за проливного дождя дорога от массы проходящих войск превратилась в сплошную лужу грязи. К 5-ти часам вечера дошли до Екатеринодара. Здесь — полный хаос: все ринулось на ЖД мост, забитый поездами, повозками, за­рядными ящиками. Верховые казаки могли проходить лишь по одиночке по обочинам. Сделав два-три шага все останавливались, потом через 5-10 минут снова толчек на два-три шага. Наступила темная непроглядная ночь, дождь лил непрерывно. Отовсюду слы­шны крики, проклятия, брань. К мосту шла высокая насыпь и чтобы попасть на него нужно было по ней пройти. Около моста она превращалась в крутую, высокую по обоим сторонам скользкую поверхность, по которой люди скатывались вниз к реке, от­куда уже не могли подняться. Вступить на мост стоило больших трудов. Только к 12-ти часам ночи мы попали на него. Опять толчки и остановки. К 3-ом часам утра мы прошли мост, имевший длиной около 700 метров. Пе­рейдя его, мы сразу же расположились на ночь, свернув влево от главной дороги Екатеринодар-Новороссийск. Конечно, ни о ка­ком либо ночлеге не могло быть и речи, ни­чего тут не было, просто полк остановился в темноте, в грязи, под дождем.

5 марта. — Утром мы выступили по по­лотну ЖД, потом свернули на шоссе, иду­щее на Новороссийск. В воздухе пролетела эскадрилия самолетов, около 20-ти, по на­правлению. Новороссийска. Слышали, что Екатеринодар уже занят красными, и все те, кто не мог перейти через мост, попали к ним в плен. В заторе на мосту остались по­возки с имуществом Кубанского Казначей­ства, говорят — золотой запас, но конечно, никто не знал ничего точно. Заняв город, красные не могли сразу перейти через мост, так как он был как бы забарикадирован по­ездами, повозками и нужно было время, что­бы его очистить от всего этого.

Мы прошли 12 верст и остановились в ауле Эйнем.

6 марта. — Хотя никто ничего толком не знал, распространился слух, что от бежав­ших на Новороссийск стало известно, что го­род был уже занят красными 27 февраля. При его оставлении не всех удалось погру­зить, рассказывали про ужасные трагичес­кие сцены.

Весь наш 4-ый Донской Корпус круто свернул влево от шоссе и пошел по лесным дорогам будто бы на Туапсе, где будто бы должна произойти его погрузка, но опять таки никто ничего точно не знал. Сегодня была слышна сильная артиллерийская стрельба позади нас и, как объясняли, это стреляла наша артиллерия по мосту через Кубань, препятствуя переправе красных, да­бы замедлить их продвижение. К вечеру мы достигли аула Счевши, где наш полк распо­ложился на ночлег. Здесь же были располо­жены 79-ый и 80-ый Дзюнгарский (калмыц­кий) полки 4-го Корпуса. У казаков этих полков видели серебрянные деньги в брезен­товых мешочках, говорят, что на мосту «грабанули» застрявшие в заторе повозки Кубанского Казначейства, чтобы оно «не досталось красным».

Аул населен исключительно черкесами, очень гостеприимными и радушными, по крайней мере «с виду», а в душе быть мо­жет они проклинали нас. В домике где мы расположились, одну часть его занимали женщины и вход мужчинам туда был запре­щен, другая часть домика была отведена для нас, офицеров. Было много фуража: сена, зерна, конечно все это было «поглощено», как саранчей. Мы ели яйца, молоко, угощал нас старик 93-ех лет с седой бородой, рас­сказывая о «былых временах».

7 марта. Аул Очевши — Получено изве­стие, что красные переправились через Ку­бань у Усть-Лабинской и идут по направле­нию к Кабардинке. Утром была слышна сильная артиллерийская стрельба в направ­ление шоссе Екатеринодар-Новороссийск, где красные перейдя Кубань у Екатеринодара вели бой с арьергардными частями белых, отходящих на Новороссийск. К вечеру эта стрельба затихла, стало ясно что фронт раз­резан на двое.

Наш 4-ый Корпус должен был идти на Туапсе и наш полк выступил по направле­нию на станицу Саратовскую. Дорога шла лесом, по ней же двигались повозки с ране­ными, больными тифом и масса беженцев, из которых были только что покинувшие Ека­теринодар. Среди последних были даже эки­пажи запряженные четверкой лошадей, на­полненные разными чемоданами и с их вла­дельцами, мужчинами и дамами. Дорога ста­новилась все труднее, ибо глинистая почва под проливными дождями превратилась в вязкую липкую массу, в которой утопали колеса. Вскоре бедные лошади стати падать в изнеможении, чтобы больше уже не под­няться: с головой покрытой жидкой грязью они в конвульсиях умирали. Вскоре вся до­рога была усеяна брошенными повозками, орудиями, зарядными ящиками. У лошадей не было сил их тащить. Оставшиеся еще ло­шади, были обвешаны различными кладями, чтобы хоть что-то не бросать и спасти.

Наш полк шел по «обочинам», растянув­шись на довольно большое разстояние, и к вечеру мы дошли до Саратовской, где и рас­положились на ночлег. Здесь мы встретили части ген. Шкуро, шедшие на Кабардинку, дабы воспрепятствовать красным, переправившися у Усть-Лабинской занять ее, и тем обезпечить нам проход на Туапсе.

9-10 марта. Станица Саратовская. Здесь мы встретили 2-ой и 4-ый Корпуса кубанцев ген. Науменко и Писарева, которые шли от Май­копа. Все это двинулось на ст. Линейную. За кубанцами двигался наш 4-ый Донской Кор­пус, и тут же безчисленные беженцы… Сре­ди них особенно трагичным был вид калмы­ков, шедших с их семьями, детьми. Бедные люди шли по колено в грязи, неся на руках своих детей, изнемогая, с одной лишь надеж­дой бежать, уйти от надвигающегося врага… А дорога усеяна трупами лошадей, брошен­ными повозками, скарбом, узлами, мешками, но люди шли, вперед, пока не падали в из­неможении. Жуткая картина!

К вечеру полил дождь и шел всю ночь. Мы остановились в одном из аулов. Люди и лошади оставались здесь же в грязи. Нам удалось разместиться на ночь в одной сакле. Вестовые принесли нам сушенных груш — это был весь наш «ужин». Усталые и про­мокшие мы все же заснули…

11-12 марта. Станица Линейная — Наш полк пройдя от ночлега верст сем остановил­ся, так как в одном из маленьких аулов на­шли много сена и решили подкормить лоша­дей. К вечеру дошли до Линейной, где и остановились на ночлег. Здесь получены были сведения, что красные заняв Новорос­сийск двигаются над берегом моря к Туапсе с целью его занять до нашего прихода. Ходят слухи, что все побережье занято зелеными и что Туапсе также занято ими, но туда по­слан авангардом ген. Шкуро, чтобы выбить их оттуда.

Утром полк выступил по направлению к Ходыженской станице. На дороге теперь меньше брошенных повозок, что могло быть брошенным было оставлено и теперь люди шли пешком, увешанные разными сумками, это все, что они могли оставить при себе. К вечеру мы расположились на ночлег в Хо­дыженской. На утро нам предстоял переход через Хойтинский Перевал.

13 марта, станица Ходыженская — Полу­чили сведения, что ген. Шкуро занял Туапсе и очистил его от зеленых. Всем нам было известно, что зеленые были шкурниками и дезертирами, занимавшимися грабежом скла­дов и при появлении наших войск всегда бе­жавшими. Были случаи, что отдельные каза­ки удалясь немного в горы для розыска фу­ража и продуктов имели с ними стычки, но всегда без каких либо жертв.

Возникает вопрос — будем ли мы погру­жены в Туапсе? Надежды, конечно, было мало, но мы все же надеялись…

Утром выступили из Ходыженской, кото­рая расположена почти у подножья гор. Сразу начинался подъем, но идти было лег­че, так как не было грязи, а было шоссе. На самом хребте гор, с Хойтинского перевала мы увидали замечательную картину: налево были горы покрытые снегом, блестящим на солнце, ниже шли скалистые ущелья, ниже покрытые лесом, а там вдали синело море, неизвестное и загадочное… Все это при си­нем же безоблачном небе… Тут же в глубо­кой впадине, извиваясь, шел ЖД путь из Майкопа в Туапсе

Спускаясь с гор мы прошли несколько ки­лометров и влево увидали «Нефтяные При­иски». Уже клонило к вечеру, посланные туда казаки сообщили, что там имеется фу­раж, поэтому полк остановился там на ноч­лег, люди разместились под «крышей», а лошади получили сено и зерно.

14 марта. «Нефтяные Прииски». — Отсуда шло великолепное шоссе. Лошадям стало легче, они хорошо «подкормились», но все же для них переход, был трудным, так как большинство из них были «босыми», то есть без подков. Поэтому казаки избегали шоссе и шли по «обочинам». Шоссе шло вдоль ЖД, винтообразно, то удаляясь от нея, то вплотную приближаясь к ней. Много мел­ких тунелей. Дорога была красивой, всюду чувствовалась уже весна, да и воздух был как бы другой: теплый, ласковый. Но почти все люди были равнодушны к этим красо­там природы, ибо все мысли были заняты другим: как бы добраться до Туапсе и там погрузиться. Мой конь на шоссе уже «под­бился», а кобылица на которой ехала моя жена заболела. Наш полк шел в арьергарде 4-го Корпуса и мы остановились на ночлег, не доходя до Туапсе, так как здесь имелся фураж для лошадей, которого в городе ко­нечно не было, так как он весь был забит войсками.

15 марта. Туапсе. — В данное время Туап­се представлял собой город, где сосредоточи­лось все то, что десять дней тому назад покинуло Екатеринодар. Дома, улицы, окрестности были забиты войсками, беженцами, повозками. Это был какой-то табор, кишев­ший людьми, снующихся и копошившихся без какой-то видной цели, куда-то спешив­ших, но видно без толку, не зная куда идти и что делать! Если в истории бывали пере­селения народов — гуннов, монгол и др., ко­торые двигались всей массой с женами, деть­ми, стариками, лошадьми, со всем скарбом на повозках, то теперь такую же картину можно было видеть в Туапсе. Фактически здесь было все, что осталось от Кубани: вой­сковой Атаман Букретов, Кубанское прави­тельство, все административные учреждения Войска, Военное Училище, войска, масса гражданских учреждений и беженцев. Здесь была вся Кубанская армия: 2-ой Кубанский Корпус, ген. Науменко, 4-ый Кубанские Кор­пус под командованием донского казака ген. Писарева, знаменитая дивизия ген. Шкуро, 3-яя Кубанская дивизия ген. Бабиева, Чер­касский конный дивизион ген. Гирея и ча­сти пластунов. Как не странно, но команду­ющий этой Кубанской армией ген. Улагай был в Крыму.

Вместе с кубанцами был и 4-ый Донской Корпус ген. Старикова. В его состав входили все части «Мамантовского» Корпуса и ча­сти бывшего Корпуса ген. Коновалова. Наш 23-ий полк, где я был командиром сотни и 21-ый Донской полк составляли 5-ую брига­ду. В Корпусе было не больше 12.000 строе­вых казаков, но при нем было еще 5-6 тысяч раненых, больных, большей частью тифом и беженцев, главным образом калмыков.

В Туапсе наш полк расположился около красильного завода, где много было пустых складов, люди и лошади расположились под навесами. Погода значительно улучшилась, дождя не было, светило солнце, в воздухе чувствовалась весна. Прежде всего казаки занялись поисками фуража, вскоре они на­шли «клад»: на запасных путях, забитых вагонами, они нашли несколько вагонов, на­груженных мешками с ячменем, овсом, пше­ницей и сейчас же приступили к «разгруз­ке». Конечно, первые же из донцов с пол­ными мешками зерна привлекли внимание и кубанцев разных частей, но все же нам уда­лось запастись значительными запасами зер­на. Пшеницу мы все «варили» в кипятке и ели с большим удовольствием, как «кутью».

К вечеру мы пошли в центр города, где было «столпотворение» людей и лошадей, как на большой ярмарке, где продавали все, что могли. Продавалось мясо по 600 руб. за фунт, сушенные груши и другие фрукты, сало, хлебные лепешки, одежда, сапоги и да­же лошади. За лошадь просили 10-15 тысяч руб., но на них покупателей было мало, так как их была масса брошенных, похожих на скелеты. Посередине площади города был расположен цирк, где шли представления два раза в день. Тут же было и «кино», в котором шел фильм с участием Веры Хо­лодной и Мозжухина, который я видел лет десять тому назад, когда был гимназистом в Борисоглебске. За день мы истратили около 4000 руб. на разные маленькие покупки, главным образом еду.

16-17 марта. Туапсе. — Утром разнесся слух, что из Крыма в Туапсе приехал коман­дующий Кубанской армией ген. Улагай и было назначено собрание всех командиров частей, в том числе и нашего 4-го Донского Корпуса, для обсуждения положения войск, находящихся на Черноморском побережье. Подробностей этого совещания — никто не знал, но всем стало ясно, что никаких средств для перевозки в Крым не было и не будет. Не решен был вопрос двигаться ли дальше на Сочи и Адлер к грузинской гра­нице. На пристани ни одного парохода, а только несколько барж, наполненных людь­ми, ожидавших, что кто-то прибудет, возьмет их на буксир и повезет в Крым. Какая наив­ность! Но все же люди надеялись на спасе­ние, как на «соломинку»!

К вечеру 21-ый полк выступил из Туап­се в направлении на Сочи, но выйдя из го­рода, расположился на ночлег. Наш полк ре­шил остаться еще на день, так как имелся фураж и чтобы отдохнули лошади. По сло­вам некоторых, прибывших в Туапсе за по­следнее время, красные уже в 50-60 км. от города.

18-19 марта. Туапсе. — Наш Корпус был расположен вокруг города. Кубанские части начинают уходить по дороге на Сочи. В горо­де масса брошенных лошадей. Их бросали, так как трудно было найти для них фураж. Кони выглядели скелетами, стояли понуря головы и не могли двигать ногами. Потом падали и умирали в судорогах. Никто не за­ботился закопать их трупы, запах разложе­ния все больше и больше чувствовался в воздухе.

Вот прошел конвой Атамана Букретова, части различных кубанских учреждений, некоторые кубанские части. Донской Корпус должен был идти за ними. В арьергарде дол­жен был следовать Корпус ген. Науменко, а за ними последними должны были оставать­ся пластуны ген. Морозова, которые и долж­ны были прикрыть отход всех частей и, так сказать, защищать Туапсе.

20 марта. Туапсе. — Наш Корпус выступил по дороге на Сочи, вслед пошли и мы. Доро­га шла по шоссе, вдоль ЖД которая вилась по брегу. Много мостов и коротких тунелей. До Сочи около ста верст, но шоссе шло, об-

ходя горные ущелья и овраги, поэтому для сокращения пути некоторые части шли по полотну ЖД. Но здесь опасность заключа­лась в том, что переходя по ЖД мостам ло­шади должны были идти лишь по двум доскам, положенных по мосту. Малейшая оплошность коня, его нога попадала среди досок и ломалась под тяжестью вьюка или седока. Тогда ее тут же разседловали и сбра­сывали в пропасть, чтобы не загораживать путь другим. Иногда бедное животное при­стреливали, чтобы сократить его мучения.

Переход частей по полотну ЖД сильно растягивало части, но до некоторой степени сокращало путь. По шоссе теперь большей частью шли пешие люди, ибо большинство повозок было брошено вместе со всей кла­дью.

На 32-ой версте наш полк остановился на ночлег. Мы офицеры, переночевали в ЖД будке, варили пшеницу с кусками мяса, что казалось нам очень вкусным, а главное питательным. Лошади имели ячмень, молодые побеги растений, траву.

21 марта, 32-ая верста по дороге на Сочи. — Утром пошли дальше. Дорога шла вдоль моря, то удаляясь от берега в глубину гор, то снова приближаясь. Масса тунелей, из­гибов, что, конечно, удлиняло путь. Шли по­одиночке, растянувшись на длинные колон­ны. Большинство беженцев, пешими, шли главным образом по полотну ЖД, это сокращало путь и позволяло избежать подъемов, и им легче было идти. Погода была весенняя, солнечная, теплая. Люди как-то немного ожили, снимая с себя теплые одежды и шли в летних рубахах, увешанные разными «су­мами» с пожитками и едой, где кто что мог добыть. Но все шли молча, понуря головы, видимо, каждый занятый своими грустными мыслями.

К вечеру мы добрались до 54-ой версты, где и расположились на ночлег. Всюду вид­ны были костры, вокруг которых толпились люди, приготовляя себе какую нибудь еду. Повсюду были видны беженцы-калмыки, распологавшиеся табором, как в далекие времени переселения народов. На каждой та­кой стоянке они убивали брошенных лоша­дей, мясо их варили, жарили и кушали. Не­которые казаки пробывали эти «кушания», но считали, что все же мясо «буфало» луч­ше, которое они находили в далеких от глав­ного шоссе аулах. Но в общем, вопрос о снаб­жении питанием всей этой массы беженцев как бы отпадал.

22 марта, на 54-ой версте по дороге на Сочи. — Дорога такая же как и в предыду­щий день. Мы прошли всего около 30-ти верст, к вечеру дойдя до 82-ой версты, что было почти около Сочи. Предвидя там массу войск, решили остановиться здесь на ночлег, тем более, что был корм для лошадей. Ночь теплая, весенняя, люди распологаются тут же по дороге. Выше от нее — фруктовые са­ды, начинавшиеся «оживать», покрываясь цветами. Вдоль дороги — кусты азалий, яр­ко лиловых, голубых, белых… Как будто все это для мирной жизни человека, на фоне лазурного моря, ярко блестящего на солнце…

23 марта на 82-ей версте по дороге на Со­чи. — Утром выступили поздно. Пройдя 5 верст остановились на даче Вел. Князя Кон­стантина Константиновича. Далее в одной версте была дача Государя. Поражает скром­ность архитектуры дач и внешнего устрой­ства — ограды, ворот, спуска к морю. Но сама природа замечательна: необыкновен­ная красота гор с чудной южной раститель­ностью, а выше вершины покрытые снегом. Все вокруг как бы покрыто ковром из аза­лий. Красота необычайная… Но все это как бы терялось и «поглощалось» этой массой разнообразных двигающихся людей, я бы сказал массой «примитивной», думаю­щей лишь о том, что им предстоит в будущем, о своем спасении.

24 марта. Сочи. — Перед Сочи длинный тунель, около одной версты. Люди и лошади, шедшие по ЖД пути вошли в него. Но вот раздались крики «Поезд…» В тунеле пани­ка, но удалось остановить поезд, пока все вышли из тунеля. Жертв, слава Богу не было.

Около самого Сочи длинный мост, по двум доскам перехожу его верхом на коне. Лоша­ди уже привыкли к таким «переправам» и шли очень осторожно. К вечеру дошли до окраин Сочи, где и расположились на ночлег. Напомним, что за нами шел в арьергарде 2-ой Куб. Корпус ген. Науменко, а за ним, пластуны ген. Морозова, имевшие соприкос­новение с красными.

В Сочи не разрешалось распологаться во­инским частям. Там находился «Волчий дивизион» ген. Шкуро, который наблюдал за выполнением приказа и за порядком. Все кубанские части и части Дон. Корпуса разположились за Сочи по дороги далее на Хосту.

25 Марта. Сочи. — Получены сведения, что красные заняли Туапсе. Они наступали с се­вера от Майкопа и с запада от Новороссий­ска. Последними защищавшими Туапсе была 4-ая Кубанская дивизия, 2-го Куб. Корпуса ген. Науменко, которая все время была в арьергарде. Таким образом, мы от неприя­теля — более чем сто верст.

В городе та же картина, что и в Туапсе. Базар, где толпятся тысячи людей, что-то предававших, что-то покупающих. Местные жители продавали мясо, — 600 руб. за фунт, кукурузный хлеб, сушеные фрукты. Ко­нечно, шла «обменная» торговля. В городе — «кино», рестораны с «кабарэ». Но все это казалось таким странным, ибо в нашем положении вряд ли кто мог позволить себе развлекаться. Похоже это было на «пир, во время чумы»…

26-28 марта. Сочи. — Сообщено официаль­но, что 23 марта ген. Врангель сменил ген. Деникина на посту Главнокомандующего Во­оруженными Силами Юга России. Это изве­стие, в нашем положении конечно, произве­ло гнетущее впечатление и породило среди офицеров и казаков разные «толки» и недо­умения. Никто из нас не знал истинного по­ложения и что нас ожидает. Все же мы все надеемся что придут пароходы из Крыма и нас туда перевезут.

29 марта. Сочи. — Сегодня Пасха… Был с женой у заутрени, церковь переполнена людьми и еще больше вокруг церкви. Зажженные свечи в руках, освещающие блед­ные, изможденные, усталые лица, произво­дили впечатление не светлого праздника из праздников, а чего то другого, печального, траурного, похоронного. Люди как бы сожалели и плакали о своих близких, о про­шлом, ушедшем быть может навсегда… Гру­стная Пасха была тогда в Сочи.

Пользуясь праздничным днем мы решили осмотреть Сочи и его живописные окрестно­сти с известными санаториями, водолечебни­цами, фруктовыми садами и т. д. Район Сочи представляет собой прекрасный приморский бальнеологический курорт, с мягким клима­том со средней температурой 14″, достигаю­щей летом 25°-35° Цельсия, защищенный главным хребтом Кавказа от северных вет­ров. Тепло и влажность воздуха способ­ствуют чудной субтропической растительно­сти, превращающей этот участок земли в за­мечательное место отдыха, а минеральные воды гор Кавказа способствовали лечению всевозможных болезней человеческого орга­низма. Этот благодатный район тянется вдоль моря на протяжении 30-ти верст, вплоть до Адлера с целым рядом других на­селенных пунктов с целебными источниками, водолечебницами, клиниками, санаториями и т. д. Все это расположено на живописных склонах главного Кавказского хребта и ок­ружено чудесными парками с тропической растительностью магнолий, пальм, кипари­сов, азалий.

Посреди г. Сочи протекает река Сочи, кото­рая разделяет этот курорт на две части. Вдоль нее на СВ в глубину гор проходит шоссе, где на расстоянии 11 верст находиться серноводородный целебный источник и мно­гочисленные лечебницы и санатории Мачеста. Поехали мы туда на «линейке» с двумя лошадями. Обратно мы ехали по другой до­роге, направляющейся к морю. В 8-и вер­стах находится Новая Мачеста с очарова­тельными виллами, санаториями. Все это простирается вдоль моря до Хосты и далее до Адлера. Лечебные воды для санаторий доставляются особыми водопроводами из бу­ровых скважин, но в некоторых местах ми­неральные воды прямо выходят на поверх­ность, как в ущельях р. Агуры и в долине Езугу. Вся эта прибережная полоса земли орошается горными речками Мамайка, Сочи, Кудапета дающими достаточную влажность воздуха и, при температуре в 25-35 Ц., пре­вращающие этот участок земли в своего рода теплицу, в которой процветает субтропиче­ская растительность, чай, табак и т. д. Ко­нечно, будущность этого места колоссальна, но пока все это забито, загрязнено, опусто­шено и превращено в кочевки «таборов», напоминающих продвижение народов Азии в Европу в средние века. Всюду войска и бе­женцы…

В Сочи мы жили с женой у зажиточного грузина 76 лет. Высокий, сухой, с орлиным носом, с бородкой с проседью он являлся яр­ким представителем кавказской расы. Отец его умер 97 лет, оставив ему созданное им довольно значительное хозяйство из 20 деся­тин (больше 20-и гектаров) равнины, очень плодородной земли. Дальше его владения шли по склону гор и оканчивались где-то там выше лесов. Сам он имел агрономическое образование и вел свое хозяйство с умени­ем культурного человека, агронома. На сво­ей равнине он культивировал кукурузу, та­бак, чай, виноград. Выше шел уступами фруктовый сад. Около большого дома, где он жил со своим семейством были «теплицы», где выращивались овощи в зимнее время. В настоящее время там расположились калмы­ки со своими семьями…

Видно было, что все это хозяйство создава­лось десятками, если не сотней лет, а теперь все это было опустошено, загажено, полома­но, разбито; лошади объедали ветви нежных выращенных растений, табак был сорван или просто уничтожен с корнем.

Хозяин болезненно переживал сообщения своих работников о новом «погроме» его хо­зяйства и нужно было видеть этого страда­ющего человека, чтобы понять всю горечь и боль его страданий. А главное, он вполне со­знавал и ясно представлял безнадежность его положения, что в ближайшем будущем его ожидало еще что-то худшее, более тра­гичное: не только потеря всего его имуще­ства, созданного его отцом и им самим, но и угроза его жизни и его семьи. Мы были безпомощны помочь ему, ибо не раз видели и испытали весь ужас переживаний милли­онов других русских людей, потерявших все свое родное и нажитое, всех родственников, уничтоженных, оскверненных растоптанных грубым сапогом большевицкой революции…

© “Родимый Край” № 108 СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ 1973 г.