3-го ноября 1919 г., железно-дорожный узел Касторная пал. Конный корпус Буденного, со своими двумя пехотными стрелковыми дивизиями, переименованный в 1 Конную армию, активно действовал в стыке Донской и Добровольческой Армий вдоль железной дороги по маршруту — Касторная, Старый Оскол, Новый Оскол, Валуйки, Купянск, с заданием: разрезать фронт белых, растянувшийся от Днестра по Румынской границе, через Днепр, Дон. до самой Волги.
В средних числах ноября, из отпуска вернулся на фронт генерал Мамонтов и вступил в командование своим корпусом. Генерал Шкуро, ввиду распыления его обоих дивизий — Кубанской и Терской — по разным фронтам, он, со своим Волчьим конным дивизионом казаков, поездами, спешно выехал на Кубань «делать сполох», как мы прочитали в его приказе. Мы на фронте не знали, что в Екатеринодаре произошло военное давление над Кубанской Краевой Радой и бывший Член Правительства, священник Кулабухов был арестован и повешен.
Прибывший из Екатеринодара генерал — Шифнер-Маркевич, начальник штаба корпуса генерала Шкуро, доложивший ему «историю в Екатеринодаре», вступил в командование нашей 1-й Кавказской казачьей дивизией, состоявшей из 4-х полков Кубанского Войска. Вернувшиеся на фронт эти два популярных генерала, Мамонтов и Шифнер-Маркевич, они приободрили полки. Появились некоторые успехи в контратаках на пехоту красных, но все же — весь фронт отходил на юг. Наша Кубанская дивизия действовала непосредственно левее 4-го Донского корпуса, порою совместно с 10-й дивизией генерала Калинина.
Под Новым Осколом, конница Буденного обошла наш правый фланг. Нашей дивизии приказано с темнотою отойти назад, на 15 верст. 2-й Хоперский полк назначен отходить восточной колонной и на ночлег остановиться в первом-же селе, до которого было, так-же, 15 верст.
«Яж-жайтя па вяхам, а то заплутаитись… вишь, какая пурга» — предупреждает меня хозяин хаты, где остановился штаб полка.
С темнотою полк выступил. По дороге, действительно, были воткнуты хворостинные кудлатые вехи и по ним легко было видеть направление санной дороги по глубокому снегу. К ночи метель усилилась. Снег становился глубже и мягче под ногами лошадей, а вехи понижались. Под мятелью с востока, они сильно погнулись, а потом, постепенно, совершенно скрылись под снегом. Но это меня не тревожило. Полк прошел уже 2 часа и ближайшее село, вот-вот должно показаться.
Прошло еще 2 часа времени похода, а села еще нет. Глубина снега уже дошла до стремян седел. Кажущаяся дорога стала спускаться в низину. Все в природе покрыто бушующею метелью и ничего не видно кругом. Полк совсем завяз в снежной мгле и в снегу по грудь лошадям. Явно обозначилось, что голова колоны сбилась с дороги и полк заблудился.
Мне стало стыдно и страшно. Стыдно потому, что полк заблудился, а страшно потому, что я не знал — куда же двигаться теперь?
Остановились, не слезая с лошадей. Вперед была выброшена головная сотня — найти дорогу или ближайшее село. Сотня мигом скрылась в ночной молочной пурге. Вьюга выла все сильнее и сильнее. Было очень холодно. Казаки, не нарушая строя в колоне «по-три», по инстинкту лошадей повернули их хвостами на восток против ветра, сами закутались в башлыки и бурки, пригнулись к шеям своих коней. Может быть через час времени, с юго-востока донесся протяжный лай собаки, который, лично мне, показался, не только что очень приятным, но и показательным, что село найдено. Через некоторое время из мглы появился казак-хоперец и провел полк к его окраине. Была уже полночь, когда полк вошел в село и быстро разместился в его западных окраинах.
«Есть ли в селе войска — белые или красные?» — спрашиваю я довольно зажиточного многосемейного крестьянина. Его семья, взбудораженная неожиданным ночным прибытием казаков, молча и с тревогой смотрела на мой небольшой полковой штаб:
«А хто йе зная… сяло бальшая… на семь вярстов растянулась… можа хто и есть у другом канце сяла» — отвечает он, слегка насмешливо смотря мне в глаза. Я понял, что он от меня что-то скрывает. Он сидел на низкой лавке, длинноногий и с высокой талией. На лице клочками негустая растительность усов и бороды светлого блондина. Летами — чуть свыше 40-а. Если женская половина семьи, жена и девки, стоявшие позади него, с тревогой смотрели на нас, то три его сына «солдатских лет», рослые ловкие парни, блондины в отца, хорошо упитанные — они вперились глазами в нас, словно изучая нас и не произнесли ни одного слова. Я стоял со своим штабом, расспрашивая хозяина, а он сидел перед нами в довольно развязной позе совершенно независимо и, как мне показалось, ехидно улыбался. Допрашивать подробно было и некогда и не к чему. Казаки устали, прозябли, голодны. Лошади так-же. Вызвав командиров сотен, коротко высказав им свое подозрение, что в селе что-то неладное — приказал им быть начеку.
Порою страшно бывает потом, когда опасность миновала. На утро, казаки узнали от жителей, что вчера вечером, так-же с темнотою, в село вошла красная конница и расположилась на ночлег в восточной части села.
Трудно и страшно представить, что случилось бы, если казаки, ища кров и отдых в селе, неожиданно встретили бы во дворах и в хатах крестьян, красных всадников Буденного?! Произошла бы жуткая кровавая борьба, больше в рукопашную шашками, за ночлег и отдых.
Утром, полк покинул село, отходя на юг.
Не сомневаюсь, что три сына хозяина были всадники 1-й Конной армии, пришли посетить мать, отца, сестер, может быть «после долгой разлуки», т. к. все семейство не спало, когда штаб полка «без указания квартирьеров», которых и не было — вошел в первый-же, по виду, хороший дом.
Вот что сделала метель! Это было в последних числах ноября месяца 1919 года.
Полк. Ф.Ф. Елисеев
© “Родимый Край” №119 НОЯБРЬ – ДЕКАБРЬ 1975
(Вашего голоса не хватает)
Loading ...Читайте также: